— А где сапёр? — спросил синий плащ, когда они углубились в один из коридоров.
Людвиг огляделся. За стенами виден силуэт, который стремительно отдалялся.
— Сбежал, сука, Жопа Вечного!
— Если его поймают, нам конец, — сказал Джес.
Задание теперь уже точно провалено, но всё же хорошо, что не пришлось убивать Мюррея. Людвиг прикончил много врагов, но зарезать соратника за трусость? Тем более что сам когда-то сбежал из боя. Вот только теперь их наверняка схватят.
Глава 10.5
— Шансы на успех стремительно тают, — заныл синий плащ.
Эйнар едва сдержался, чтобы не треснуть его по башке.
— Придерживаемся плана, — сказал Людвиг.
Как бы он ни пытался скрыть волнение, Джес это видит. Вот и ноет.
— И как я в одиночку взорву склад? Единственный сапёр сбежал.
— Значит, втроём пойдём к воротам, — отрезал рыцарь, произнеся это достаточно грубо.
— Там вообще нет никаких шансов.
— Если не заткнёшься, я тебя так отделаю, что ты забудешь своё имя, — сказал Эйнар. — Нытик.
— Я не ною, — возразил всадник. — Просто пытаюсь понять, что нам дальше делать. Ваши фокусы, конечно, помогают, но вряд ли вы справитесь с целой армией.
Людвиг всматривался в темноту своим новым глазом, подарок Маленького Левиафана хорошо пригодился.
— Там несколько человек. Тише.
Джес скрипел зубами, чем неимоверно раздражал. Лучше бы он тоже сбежал. Вдвоём было бы проще.
— Коридоры уходят дальше, — рыцарь закрыл глаз и прислонился к стене, потирая лоб. — Там солдаты. Обойдём.
— Слушайте, я хочу кое-что сказать, — Джес чуть откашлялся, заворачиваясь в плащ убитого стражника. — Это очень важно и поможет нам закончить нашу миссию.
— Говори. Только быстро.
Всадник ещё раз откашлялся и вытер слюну, бежавшую из уголка рта.
— Я рыцарь конницы Ветра, а у нас выполнение задачи стоит на первом месте. Цель должна быть достигнута любым путём, как у аниссаров. От нас ждут, что мы подавим пехоту стрельбой, чтобы Огненная нанесла решающий удар. Вот мы и ввязываемся в перестрелку против мушкетёров, всё для того, чтобы никто не помешал красным плащам проломить строй. Мы первая линия атаки и у нас самые высокие потери во всей гвардии. В том бою в Беллите из всего крыла выжил лишь я один, — Джес потёр шрам.
— Давай быстрее, — шепнул Эйнар.
— Уже недолго. Я к тому, что когда видел смерть друзей, и когда мне разрубили морду, я не бежал с поля боя, а вот хвалёные рыцари Огня струсили. И в чём был смысл наших смертей? Но это приказ и я ему следовал. Мы отвлекли врага и свою цель выполнили. Жаль только, что от остальных не удалось добиться того же.
— К чему это? Хочешь их отвлечь?
— Наоборот. Людвиг, ты кажешься мне хорошим человеком, как и Эйнар. Но ты красный плащ, который сбежал из боя, а сейчас, хоть и назначил себя командиром, паникуешь, боишься и ошибаешься. Из-за твоей нерешительности всё наше дело под угрозой. Извини, но с тобой мы проиграем.
Он достал пистолеты и взвёл курки.
— Знайте, у нас есть цель, которая должны быть выполнена любым путём. Пока стража будет охотиться на вас в этом подвале, а я выберусь наверх и попытаюсь взорвать порох. Будет хоть какой-то шанс.
— Я тебя убью, — сказал Людвиг спокойным голосом.
— Если мы оба доживём, то пожалуйста, я даже не буду сопротивляться. А пока нас ждёт работа. Слушайте ветер, друзья.
Он выстрелил в потолок и пустился по коридору, туда, где должны быть стражники. Эйнар услышал крик через заложенные уши:
— Тревога! Островитяне!
Кто-то начал колотить по какой-то железяке, производя неимоверный грохот. Отовсюду слышался топот.
— Эйн, за мной.
Людвиг побежал лишь одному ему видным путём, Эйнар помчался следом, на ходу включая топор и щит.
— Лазутчики! — надрывался Джес откуда-то издалека. — Островитяне!
— Эйн, там трое! — выкрикнул рыцарь и распахнул ближайшую дверь с пинка.
Стражники крутили головами, не понимая, что случилось. Один повернулся и Людвиг прикончил его длинным выпадом прямо в лицо. Мощным, но слишком медленным. Время почти остановилось.
Эйнар напал на оставшихся. Суставы горели, будто что-то заставляло их двигаться ещё быстрее, а мышцы затвердели, как камень. Сердце колотилось медленно, но очень сильно и громко, почти с болью. Звуки сливались в один. Стражники даже не успели подготовить оружие. Первый удар срубил солдату голову, следующий рассёк второго стражника вместе с мушкетом. Из разрезанного ружья высыпался порох. В комнату вбегали ещё враги. Тем лучше, справится и с ними.
Даже Людвиг ничего не сможет противопоставить такой скорости. Пока рыцарь пытался перефехтовать какого-то офицера, Эйнар прикончил троих. Они не успевают замахнуться и падают замертво, а усиленный топор прорубает доспехи и тела, не встречая сопротивления. Это пьянило сильнее, чем вино. Входили новые стражники. Навстречу собственной смерти. Но вместо ещё одной схватки всё пошло, как обычно.
Свет тусклой лампы, висящей на стене, стал нестерпимо ярким, почти как солнце. В затылок и в спину вбили что-то острое. Эйнар вскрикнул и рухнул на колени. Голова кружилась, глаза будто лезли наружу, пот бежал ручьём. Затошнило, как при отравлении. Такое же ощущение, как после боя с Левиафаном. Время пошло обычным ходом, а Людвиг остался один против всех.
Один из вошедших нацелил на Эйнара мушкет. Нет, это не мушкет, это другое оружие, с длинной металлической лентой, в которую набиты патроны, а у самого стражника зелёный полупрозрачный наглазник на шлеме. Боденский стрелок усмехнулся.
Людвиг подбежал к врагу и поскользнулся в луже крови, но даже в падении смог нанести удар. Из рассечённой глотки стрелка забил красный фонтан. Оружие упало на пол.
— Эйн, вставай, — рыцарь зажимал рукой бедро. Это чужая кровь? Нет, Людвига ранили. — Они идут.
Эйнар поднял тяжёлую пушку боденца и, терпя боль в затылке, нацелился на дверь. Новые стражники, собирающиеся их прикончить, остановилось на пороге и молча забежали назад.
Указательный палец зажал крючок. Оружие загрохотало. Отдача ударила в плечо так сильно, что ствол задрало вверх. Пушка норовила вырваться, будто ожила. Вряд ли кого-нибудь задело, но никто не рисковал показаться. Пули разбивали дверь, высекали искры из стен, рикошетили и летели по всей комнате. Из горячего ствола идёт настолько густой дым, что за ним не видно ничего впереди.
Он отбросил пушку и подобрался к Людвигу. Островитянин уже перемотал рану куском тряпки.
— Их ещё много, — рыцарь шептал сдавленным голосом. — Уходим.
