Здесь он мог немного передохнуть.
Он стащил тюремную робу, отшвырнул ее с омерзением в сторону и, схватив какую-то тряпку из числа валяющихся по всему дому, зажал ей рану. Та, что была на ноге, так сильно его не беспокоила — она не кровоточила так и, похоже, пуля застряла где-то в ней, но идти в больницу и просить извлечь ее позволить он себе не мог.
Прихрамывая, он обошел дом, перерывая все, что только можно и небрежно отбрасывая ненужное. Воровство, проникновение на территорию чужой собственности не смущало его — в конечном итоге, срок ему итак светил максимальный, а преступлением больше — преступлением меньше роли уже не играло.
Наконец он наткнулся на аптечку, где с большой радостью обнаружил несколько нехитрых медикаментозных средств, в частности бинт и перекись водорода. Появилась надежда остановить кровь.
Он обильно смочил тряпку перекисью и опять зажал рану, абсолютно не обращая внимания на легкое пощипывание в ней — в свете основной боли оно было совершенно не заметно.
Он уже не был тем Арчибальдом Молле, что некогда лежал, прикованный к постели, получив шесть жалких царапин, изображая из себя жертву чьего-то произвола, нет, — теперь он был Арчибальдом Молле, беглым преступником, плюющим на собственное состояние здоровья, довольно равнодушно относящимся к ранам, да и вообще, куда как более опасным, чем прежде.
Кровь перестала, и Альфа с большим облегчением, кое-как действуя одной рукой, перевязал рану, стараясь затягивать бинт как можно сильнее.
Бегло осмотрел рану на ноге, прощупал. Да, он был прав — пуля застряла внутри, а это значит, что теперь ему предстоит хромать, пока не вытащит ее. Он бы, наверное, вытащил сам, но не хотел терять времени.
«Дальше!» — обжег его мысленный приказ знакомым шипящим голосом, и Арчибальд поморщился. О подселенце он уже успел забыть.
«Дальше мне надо отдохнуть и поесть», — сумрачно отозвался он, — «Человеческому телу требуется топливо».
Мокой умолк, и мужчина продолжил заниматься своими делами. На втором этаже домика, куда он поднимался в поисках аптечки, он заметил платяной шкаф без дверки, а в нем — какую-то одежду, вперемешку мужскую и женскую. Одевать тюремную робу вновь его не тянуло, поэтому он, прихрамывая, отправился снова наверх.
Здесь его ждало некоторое разочарование — штаны оказались ему коротки, а рубахи не сходились на груди: видимо, хозяин этого домика не был столь высок и столь широк в плечах, как влезший сюда преступник. Он сплюнул сквозь зубы на пол и, натянув рубаху, но не застегивая ее, в коротких штанах, в обуви, которую носил еще в тюрьме, опять отправился вниз. Надо было поесть, но искать еду в явно нечасто используемом доме смысла, должно быть, не было.
Он нашел небольшую кухоньку и несколько бутылок с чистой водой. Перерыл, выбрасывая на пол содержимое, шкафчики. Нашлась упаковка быстрорастворимой лапши.
Оглядевшись, он обнаружил чайник и, сделав несколько больших глотков из одной из бутылок, почувствовал себя спокойнее. Что ж, перекусить есть чем, с голоду он не умрет… Это радует.
«А ведь у Доминика Конте сегодня день рождения», — он ухмыльнулся, обращаясь мысленно к своему странному спутнику, к этой тени, решившей подселиться в его тело, — «Хороший я сделал ему подарочек, однако».
«Ссс моей помощщщью!» — прошипела в ответ тень, — «Дальшшшеее…»
«Успокойся, вскоре отправлюсь дальше», — он вздохнул и, услышав щелчок электрического чайника (электричество в доме отключено не было), возвещающего о кипении, с удовольствием открыл картонную упаковку, затем наливая воду в бумажное подобие миски. В воздухе сразу потянуло приятным, безмерно вредным для здоровья запахом.
Он улыбнулся.
«В тюрьме такого не получишь…»
Мокой промолчал. Он вообще вел себя, на взгляд Альфы довольно странно — злился, подталкивал его вперед, однако, сам не говорил, куда надо держать путь, позволяя мужчине двигаться в выбранном им самим направлении. Он и шел, и бежал, поначалу просто желая уйти подальше от тюрьмы, а теперь надеясь вернуться в Нью-Йорк. Он хотел найти Доминика Конте.
«Итак, что же ты собираешься делать дальше?» — на планы подселенца Арчибальду было, по большому счету, плевать, однако, узнать о них он хотел, — «Ты говорил что-то о кольце… мне ограбить ювелирный?».
«К черту ювелирный!..» — мокой задергался внутри, и мужчина еле удержал в руке пластиковую вилку, продолжая есть, — «Мое кольцо, только мое кольцо!.. Найди его… найди… того, кого жжелаешшь…»
«Найти Ника Конте?» — он усмехнулся и, доев (а ел он быстро — сказывались дни, проведенные на тюремной пище), поднялся на ноги, — «С огромной радостью! Что ж, я сыт, остались мелочи…» — он скользнул ладонью по подбородку, — «Побриться, что ли…»
Бритвы в доме не нашлось. Были только ножницы, поэтому он решил воспользоваться их помощью и по мере сил привел бородку и усы в надлежащий вид. Затем осмотрел свою отросшую, взлохмаченную шевелюру и, схватив расческу с выломанными зубцами, кое-как причесался.
«На Карла Ежа, конечно, не тяну, но все лучше, чем было», — он придирчиво оглядел себя в зеркале. Уже не беглый преступник, уже не тот Хищник, которого привыкли видеть сокамерники и охранники. Молодой мужчина, с аккуратной растительностью на лице, в распахнутой рубашке и коротких штанах — быть может, немного развязный, но все-таки абсолютно не похожий на бывшего заключенного. Можно даже не бриться — в таком виде его все равно не узнают.
«Значит…» — он еще раз провел расческой по волосам и, опершись ладонями на раковину в ванной, над которой и проводил свои процедуры, криво ухмыльнулся, — «Значит, в Нью-Йорк. В гости к Доминику…»
Глава 3
На улице было прохладно — стоял конец марта, и зима никак не хотела сдавать свои позиции. Несколько друзей, собравшихся возле ресторана «Доминик», ежились, переговаривались, перешучивались и ожидали самого виновника торжества — именинника. Никаких вечеринок устраивать ему они, конечно, не собирались — все были людьми взрослыми и полагали, что вечеринки это забава больше для детей, да и временем особым не располагали, собирались просто посидеть дружной компанией и отметить день рождения Доминика Конте вполне спокойно.
Подъехал знакомый автомобиль, и один из гостей, переминающихся с ноги на ногу у дверей ресторана, молодой темноволосый мужчина с теплыми светло-карими глазами, всплеснул руками, тотчас же обнимая стоящую рядом с ним девушку за плечи.
— Ну, наконец-то! Я думал, мы тут совсем закоченеем.
Мужчина, выбравшийся из машины, и как раз успевший услышать эти слова, широко улыбнулся и, махнув рукой, виновато пожал плечами.
— Пробки, Дик. Дерек и так уже изволновался, что мы опаздываем.
Молодой человек, выбравшийся из автомобиля со стороны пассажирского сидения, согласно кивнул.
— Еще бы! Сколько вы нас уже ждете?
