— Оссставь… носстальгию… Барракуда!.. — зашипел он, и шипение это на сей раз было слышно уже всем.
Молле согнулся в три погибели, закрывая голову руками. Впервые, впервые за все время его знакомства с этим чудовищем, он вдруг ощутил сполна, как тот силен, как тот опасен для него самого, почувствовал это и осознал, что в этой битве может не выиграть. Что он человек, и он слаб… что сейчас сила его духа уже не помогает, и что нужно делать что-то еще, что-то большее, чтобы избавиться от чертовой тени, пока она не убила его самого!
Но что делать, он не знал.
— Мокой, — голос капитана «Гиены» звучал без ненависти, очень спокойно и строго, — Тебе давно пора обрести пристанище в Аду. Отправляйся туда, оставь моих детей!..
— Молччи!.. — чудовище, извиваясь, потянуло вперед когтистые прозрачные лапы, — Мое кольцо!.. Отдай…
— Черта с два! — Рик, такой же смелый и решительный, как при жизни, внезапным, очень резким и уверенным движением вскинул руку с кольцом, поднимая его повыше, — Видишь это, дьявол?! Тебе не подойти ко мне, я не дам тебе больше причинять мне вред!
Глаза серебряной гиены сверкали, пылали огнем, прожигали мерзкую тень насквозь, и мокой, неприятно шипя, отшатнулся, скаля чудовищную пасть. В его собственных глазах пылало дьявольское пламя, пугало, жгло, однако, когда он, силясь ускользнуть от взгляда серебряной гиены на кольце, немного повернулся, вдруг стало заметно, что глаз у тени всего лишь один.
Доминик, вспомнив рассказ Денби о том, что Барракуда напоследок выбил глаз морской твари, внезапно испытал гордость за родного отца и, чуть улыбнувшись, шагнул вперед.
— Я могу помочь? — он говорил негромко, но был уверен, что будет услышан, — Скажи, что сделать, и я…
— Нет! — Барракуда, сдвинув брови, решительно вытянул к сыну руку открытой ладонью вперед, останавливая его, — Ты — тирвас, Доминик, нет! Если он сумеет испить твоей крови, он станет неодолим, отойди!
Конте невольно попятился; Карл и Ричард, не имеющие такой проблемы со своей кровью, выступили вперед.
— Я могу пристрелить Альфу, — Еж говорил еще тише, чем друг, да и вообще чувствовал себя весьма неуверенно при общении с призраком, однако, в намерениях и действиях своих не сомневался.
Рик отрицательно покачал головой и, сжимая руку с кольцом, осторожно двинулся вперед. Покидать пространство близ мостика ему не хотелось — взаимодействовать с телом Тедерика он мог лишь находясь рядом с ним.
Сказать он, правда, ничего не успел — жуткий, булькающий хохот перебил его. Тень, откинув назад ужасную голову, смеялась, веселилась вовсю и уже одно это говорило, что убивать Арчибальда Молле не следует.
— Убьешшь… его… — смеясь, зашипел мокой, устремляя взгляд единственного глаза к рефлекторно отшатнувшемуся Карлу, — Его тело… я ззаберу… сссебе!
Арчибальд, на которого тень в этот миг внимания не обращала ни малейшего, скрипнул зубами, стискивая пальцами траву под собой. Ярость на обманувшего его монстра душила человека, заставляя его вновь ощущать утерянную, было, силу, заставляя испытывать ненависть уже не только и даже не столько к Доминику Конте, сколько к уроду, посмевшему пытаться подчинить его себе.
Он с видимым трудом вскинул голову и, упираясь руками в землю, попытался приподняться.
Тень ничего не заметила. Она упивалась своим мнимым могуществом, наслаждалась собственной непобедимостью, и не желала обращать внимания на, казалось бы, покоренного человека.
В конце концов, он, мокой, был морским дьяволом, а Арчибальд — обычным смертным, разве мог он, со всей своей стальной волей, оказаться сильнее?
Денби, не сводящий напряженного взгляда с жуткой тени, заметив усилие Молле, изумленно приподнял брови. Он-то поначалу тоже разделял мнение мокоя, был убежден, что человеческое тело, занятое им, полностью подчинено воле чудовища, но сейчас явно видел несогласие мужчины с этим фактом.
— Силен… — слетел с его губ изумленный вздох. Взгляд скользнул по напряженному Арчибальду, по тени и… внезапно упав на что-то позади призрака Барракуды, замер. Глаза боцмана расширились; рот приоткрылся.
— Капитан! Сзади! — крик его, резкий, неожиданный, заставил вздрогнуть буквально всех — начиная с братьев Конте и заканчивая занятым совершенно другим делом Молле, миновав лишь мерзкую тень.
Рик резко обернулся, отчаянно вскидывая руку, пытаясь защититься посредством кольца, сверкающего на его пальце не хуже молний в поднебесье, но не успел толком ничего сделать. Призрачный, полупрозрачный хвост жуткого монстра, каким-то образом сумевший, извиваясь, не только появиться из тела человека, но и незаметно для капитана обогнуть его, взметнулся, словно хлыст, отбрасывая его от мостика на несколько метров.
Барракуда взмахнул руками, силясь ухватиться за спасительное дерево; Дерек, будучи не в состоянии сопротивляться мощному удару, отлетел в сторону и, упав, покатился по песку к воде. Кольцо, доселе плотно сидевшее на его пальце, вдруг легко соскользнуло и, пролетев по инерции немного вперед, упало точно к рукам Арчибальда Молле.
Тот замер.
Долгожданная цель, не его, но подселенца, лежала у его пальцев, он мог взять перстень, надеть его, он мог обрадовать эту тварь и, быть может, умилостивить ее, быть может, прекратить их совместные мучения… Но он был зол.
Мокой обманул его, мокой ни разу не обмолвился о том, что в случае неожиданной смерти человека, его тело он заберет себе для каких-то невнятных целей, и Альфа не желал мириться с этим. В конечном итоге, чудовище говорило, что если он наденет кольцо на палец, оно станет сильнее… а надо ли давать ему долгожданную силу? Ведь все это время он, напротив, старался обессиливать его, дабы не позволить управлять собою.
— Перссстень… — морской дьявол, извиваясь над ним, протянул жуткую лапу и острым когтем попытался поддеть кольцо, подталкивая его ближе к рукам мужчины, — Надень… дай ссилу…
Арчибальд неспешно, все еще не до конца уверенно, коснулся перстня, беря его в руки.
Все замерло. Призрак Барракуды, ставший как будто тоньше, эфемернее, стоял, прикованный к остаткам мостика, не в состоянии пересечь невидимый рубеж, не в состоянии помешать своему врагу получить долгожданную силу; братья Конте и Карл Еж, вообще слабо представляющие себе, как сражаться с призраком, реющим над телом их извечного врага, чью жизнь они сейчас не могли даже оборвать, молча созерцали происходящее, изредка переглядываясь и пытаясь придумать хоть что-нибудь. Доминик, отшатнувшийся по приказу отца, вновь подался вперед, хмурясь, ощущая всем своим существом неправильность поведения Молле, сознавая грозящую этому человеку смутную опасность, но не находя слов, чтобы описать ее. Тем более, что упреди Альфу он, тот, скорее всего, просто не стал бы слушать.
Денби, похоже, не слишком разбирающийся в способностях удивительного кольца, стоял по стойке «смирно» рядом со своим капитаном и, приоткрыв рот, смотрел, как Арчибальд разглядывает, изучает перстень в своих руках, немного задыхаясь от гнета силы мокоя.
