Альфа вновь приподнялся, на сей раз на одном локте, немного сдвигая брови. Слова юноши его, судя по всему, несколько удивили.
— Но вы же знаете, что он существует, — он непонимающе глянул на Карла Ежа, затем перевел взгляд на мимолетно обернувшегося Доминика и слегка отвел свободную руку в сторону, — Вы видели его!
Конте-старший, вынужденный отвлечься от куда как более любопытного и приятного ему разговора, тихонько вздохнул, упирая одну руку в бок.
— Да, но, если мы будем говорить об этом, нас тоже сочтут сумасшедшими, Альфа, а нам это, поверь, совсем ни к чему. Тебе же это спасет жизнь. И не вздумай поступить иначе! — мужчина нахмурился, грозно воздевая указательный палец, — Другом ты мне никогда не станешь, простить тебе все, что ты натворил, я никогда не смогу, но учти, Арчи, — я потратил на тебя свою кровь, я не хочу, чтобы ты наплевал на свою спасенную жизнь и даже не попытался ее сохранить!
Арчибальд, не отвечая, махнул в его сторону рукой, и вновь повалился на песок, устремляя взгляд в небо. В душе его густились малопонятные даже ему самому тучи.
— Дерек, — Доминик, видя, что его молодой друг как-то излишне увлечен беседой с практически уже плененным преступником, предпочел привлечь его внимание, — Боюсь, на сей раз кольцо оставить ты себе не сможешь.
Парень, и в самом деле как-то отвлекшийся от мыслей о перстне, сжимаемом им в руке, забывший о том, что́ заключено в нем, вздрогнув, разжал руку, взирая на свое любимое украшение едва ли не с ужасом. Отдавать кольцо призраку, посылать его на дно ему не хотелось, расставаться с перстнем было безмерно жаль, однако, в то же время, и касаться его, вновь надевать на палец, было жутко.
Он сглотнул и, поднявшись с корточек, неуверенно шагнул ближе к призраку Рика Барракуды, удерживая кольцо на открытой ладони.
— Он не вылезет теперь оттуда? — беседовать с духом, обращаться к нему напрямую, было как-то неудобно, поэтому говорить юноша предпочитал, глядя себе под ноги. Пират, впрочем, чувства его угадал легко, и широко, спокойно улыбнулся.
— Больше нет, — голос его по-прежнему звучал глухо, однако, ужаса не навевал, даже наоборот — казался весьма располагающим, — Отец Франческо говорил мне некогда, что место этого дьявола на том свете… Если он будет заключен в своем перстне, в том, что сам некогда создал, дабы увеличить собственную силу, использовав при этом человеческую плоть, он уже не сумеет вырваться на свободу. Нужен лишь человек, который сумеет сдерживать его, нося этот перстень, и отец Франческо полагал, что мне достанет сил.
— Создал сам? — Ричард, очень внимательно слушающий слова отца, старающийся не упустить ни одного из них, нахмурился, недоверчиво косясь на расслабленно лежащего Арчибальда, — Но, если кольцо он создал сам, почему же с его помощью его можно было изгнать из человеческого тела?..
Барракуда прищурился, изучая младшего сына взглядом и одобрительно кивнул. Пытливый ум его капитану понравился.
— Он был слишком самоуверен, сынок. Создавая кольцо, он считал, что оно должно будет служить только одной цели — покорению человеческого тела, подчинению и уничтожению его, но опасался, что на него, занявшего это тело, может кто-то совершить нападение. Если перстень будет на руке другого человека — как думал этот дьявол, на его руке, — он отнимет душу у напавшего, убьет его. Ну, а коль скоро сам он пытался душу подменить собой… — призрак уверенно протянул руку навстречу приблизившемуся парню, дабы забрать кольцо с его ладони, — То и духом, изгоняемым этим кольцом зачастую становился сам. Мокой не допускал мысли о том, что его перстень может оказаться в чьих-то чужих руках, отнимать души, высасывать жизнь с его помощью он намеревался сам, но просчитался. Я не знаю, как он утратил кольцо… — Рик мимолетно поморщился (в этот миг почудилось, будто по туману, из коего он был соткан, прошла рябь) и, легко коснувшись пальцами перстня на протянутой, чуть дрожащей, ладони Дерека, уверенно взял его.
Янг отдернул руку: ему почудилось, что ладони коснулось чье-то теплое дыхание и, растерянный, ошарашенно уставился на кольцо в полупрозрачных пальцах.
— Вы можете держать его… — остолбенело прошептал, почти пролепетал он и, недоверчиво качнув головой, нахмурился, — Но этот… дьявол, он же не мог?..
— Он подтолкнул его ко мне, — голос Альфы, легко вклинившись в мирный разговор, заставил его участников обернуться. Мужчина, теперь уже не лежащий, а сидящий на песке в расслабленной позе, не глядя ни на кого, скользил по нему пальцами, явственно что-то разыскивая.
Карл, заметив это, насторожился, делая небольшой шаг вперед — ему вдруг почудилось, что Молле ищет оружие.
Впрочем, тревога оказалась ложной. Пистолет, оброненный еще во время отчаянной схватки с мокоем, Арчибальд ни искать, ни поднимать не пытался; внимание его было поглощено предметом более мелким, предметом, брошенным им в запале на песок у своих ног.
Когда он обнаружил его и, довольно вздохнув, вновь надел на палец, Еж лишь на несколько мгновений сжал губы. С его точки зрения, в данной ситуации заботиться об обычном кольце было весьма недальновидно.
С другой стороны, Альфу он все еще полагал сумасшедшим.
Барракуда согласно опустил подбородок.
— Верно, — говорил пират по-прежнему очень спокойно, сам перстень надевать не спешил и в эти секунды казался не менее хладнокровным, чем Карл, — Мокой мог коснуться проклятого кольца, акула сожри его кишки, но не мог взять! Он надеялся владеть им, будучи в теле человека, и лишь человеческая рука могла обладать им, лишь человеческие пальцы могли поднять его!.. Но на сей раз он ошибся в своем выборе, — он немного склонил голову, как бы выглядывая из-за окруживших его собеседников, из-за своих сыновей и их друга, устремляя взор к хладнокровно восседающему на песке преступнику, — Самоуверенный черт, безмозглая гиена! Он думал, что способен покорить любого человека, что душа смертного слаба в сравнении с ним… Он не ждал встретить такого сильного противника, — в глухом голосе призрака зазвучало уважение, — Встретить того, кто будет сдерживать его, кто не даст его власти распространиться, того, кто сумеет изгнать его из собственного тела сам, не прибегая ни к чьей помощи… Что же ты за человек? — взгляд его по-прежнему был устремлен прямо на Молле, и тот не преминул ответить.
— Он называл меня самого дьяволом, — на губах мужчины сверкнула насмешливая улыбка, — И, судя по всему, морскому дьяволу с земным не тягаться… Почему ты называешь его гиеной, Барракуда? Я, услышав, что он мокой, тоже назвал его морской гиеной, но потом вспомнил — это лишь строки стихотворения, слышанного мной когда-то… Почему же ты так зовешь его? Как все это может быть связано? Он морской черт, а гиена — сухопутная хищница…
Призрак, судя по всему, абсолютно не расстроенный фамильярным к нему обращением, чуть сузил глаза, изучая собеседника. Он чувствовал с ним что-то общее, ощущал нечто, роднящее его с этим сухопутным дьяволом, но пока не мог определить для себя, что именно. Быть может, это был именно мокой, пытавшийся завладеть душами их обоих?..
