– Не буду лукавать, синьор, мне приятно это слышать.
– Я вижу. и это, собственно и есть причина моего замешательства.
– Что именно?
– Моя дочь, с тех пор как вы появились. Мария Мануэла изменилась. Я никогда её такой не видел.
– И это приятные для меня слова, сеньор.
– А для меня нет. Я не понимаю вас мистер Гамильтон. С Марией всё понятно, она влюбилась. Это естественно для юной девушки: увлечься собственным спасителем, тем более, когда этот спаситель такая неординарная личность как вы. С пиратами дерётесь, индейцев лечите, от одной индианки у вас даже ребёнок будет. Да-да, Мария даже это знает.
– Продолжайте, я слушаю.
– Да, мистер Гамильтон я вас не понимаю. Вам зачем всё это надо? Я не дурак и понимаю, для чего Луиза Долорес провернула фокус с вашим усыновлением. Деньги у вас есть, слава и связи тоже, добавьте к этому титул и можно просить руки моей дочери.
– Не буду отпираться, всё так и есть.
– Рассказывайте, зачем вам это надо! – ух как резко сменился тон маркиза, хороший трюк, ничего не скажешь.
– Зачем я хочу просить руки вашей дочери?
– Да!
– НА самом деле, возможно вы не поверите мне, я хочу попросить руки вашей дочери потому что люблю её. Мне совершенно не нужнны ни состояние Луизы Долорес, моей приёмной матери, ни приданное Марии Мануэлы. Вы уж простите, маркиз, но я значительно богаче вас.
– Как это? Да, вы упешный коммерсант и промышленник, ваше дело расширяется. под рукой уже целый флот. Но всё равно, ну на сколько у вас активов и денег на счетах? Тысяч на сто-сто пятьдесят?
– Примерно.
– Вот. Это хорошие деньги, но у меня только в банке Гаваны лежит двести тысяч. И вы хотите сказать что богаче меня.
– Именно так, значительно богаче.
– Но как?
– Я могу вам сказать, но при одном условии, маркиз.
– А вы наглец Гамильтон. Ладно, говорите уже ваше условие.
– Дайте слово, что этот разговор останется между нами.
– А что мне помешает сначала дать вам это слово, Гамильтон, а потом нарушить его.
– Ваша совесть, маркиз.
– Вы столь наивны?
– О нет, я не наивен, помимо совести вам помешает еще и знание того что случилось с де ла Барка.
– Вы угрожаете мне в моем собственном доме?
– Где вы тут увидели угрозу? Это предупреждение. Итак, маркиз, что вы скажете? Если вы не дадите мне это слово, я прямо сейчас выйду из этого кабинета, и вы меня больше не увидите.
Маркиз молчал долго. Он смотрел как бы сквозт меня и думал, напряженно думал.
– Черт с вами, Гамильтон, я даю вам слово что все что вы скажете сейчас уйдёт вместе со мной в могилу.
– Смотрите, – коротко ответил я и бросил ему на стол небольшой мешочек, который достал из кармана. Де кампо Алеегри вытряхнул содержимое на стол и потрясенно уставился на полдюжины изумрудов.
– Это колумбийские изумруды, лучшие в мире. Сейчас их цена сопоставима с ценой бриллиантов. У меня больше пятиста таких вот камешков. Миллиона на четыре. Вот почему я говорю, что намного богаче вас.
– Но откуда они у вас?
– Поднял со дна мексиканского залива.
– Как подняли?!
– Рукам, дорогой маркиз, руками. Для начала я, конечно, сделал подводное судно, потом один из моих людей вышел из него и просто собрал камни на дне.
– Я понимаю, почему вы взяли с меня слово. Эти камни принадлежат испанской короне. Это же с одного из наших затонувших галеонов. Я прав?
– Я этого не говорил, синьор.
– Ну да, ну да.
– Как видите, я сказал правду. Я действительно намного богаче вас.
– Камни еще продать надо.
– А как вы думаете, для чего я сейчас строю флейт на верви Гаваны?
– Ха! Умно. На родине вы изгой, не подумайте ничего такого я одобряю то что вы сделали с теми мерзавцами. Здесь эти камни тоже не продашь, сразу понятно, откуда они. Остается одно, Европа. И плыть вам туда нужно на своем корабле с надежной командой. Тогда будет шанс остаться в живых и с деньгами.
– Вот видите, вы сами всё понимаете.
– А зачем вам тогда вся эта возня с производством, все эти мастерские, паровые машины и прочее?
– Потому что просто тратить деньги мне скучно. Я хочу менять мир вокруг себя, делать его лучше.
– Тоже самое говорили революционеры во Франции, закончилось всё гильотиной и Наполеоном.
– Потому что они теоретики-идеалисты, а я практик до мозга костей. Этот мир не изменить революцией. Нельхя сделать что-то, что изменит его разом. Щёлкнул пальцами и всё, как там они говорят? Свобода, равенство и братство? Так не получится!
– А как же ваша революция? Вы же были её активным участником.
– А она на самом деле, ничего кардинально не изменила. Просто тринадцать колоний налоги платят некоролю а федеральным чиновникам. И всё.
– Революционер против революции, странно!
– Ничего странного, маркиз. Люди могут менять свои убеждения если видят их ошибочность.
Ну что ж мне понятно. Пожалуйста, оставьте меня, мне надо подумать, один из моих лакеев вас позовёт.
Я встал и уже практически вышел из кабинета когда маркиз меня окликнул:
– Гамильтон, Подождите! Вы тут кое-что забыли. Заберите ваши камни.
– Ах да, конечно.
– Дайте мне немного времени.
– Конечно, синьор. Может кто-нибудь проводить меня в библиотеку? Вряд ли я там сейчас встречусь с Марией Мануэлой.
– Я не был бы так уверен, но хорошо.
Маркиз позвонил в серебряный колокольчик и сказал вошедшему в кабинет лакею что-бы тот проводил меня.
Хорошая у маркиза библиотека, ничего не скажешь, и, судя по всему, её активно пользуются. Читающие аристократы, надо же!
Мне на глаза попалась интересная книга по анатомии, и я погрузился в чтение.
– Сеньор де Каса Алмендарес, вас ждут, – голос лакея отвлёк меня от чтения.
Возле двери я глубоко вдохнул, выдохнул и вошёл в кабинет маркиза.
Глава 19
– Проходите, маркиз, садитесь, – ну ничего себе! А как же " я не буду вас называть маркизом или как-то еще"?
– Если вы не возражаете, я постою, очень уж вас тут мебель, скажем так, своеобразная.
– Как вам будет угодно. Так вот, я всё обдумал. И хочу сказать что вы пока еще не попросили руки моей дочери.
Даже так? Ну хорошо, за этим дело не станет. И только я собрался это сделать как де Кампо Аллегри меня перебил:
