— Обхитрить врага такая же доблесть, как и победить его. Я понимаю тебя. Но почему ты не можешь помочь прямо сейчас.
— Смотри, — сказал я Текумсе и достал из сейфа слитки золота, уже несколько раз я использовал эти «наглядные пособия» и они неизменно мне помогали, — вот, что нашли мои люди.
— Это золото, — утвердительно сказал Текумсе, — и много вы нашли?
— Очень, Калифорния просто сказочно богатый край. И это плохо.
— Почему, разве ваши проповедники не говорят, что богатство означает то, что тебя любит ваш белый Христос? Если ты богат, это значит, что твой Бог тебя любит.
— Так говорят только английские и американские проповедники. Я же считаю что золото, это просто золото.
— Все равно я не понимаю, почему это плохо.
— Потому что англичане узнали о золоте. Я уверен, что сюда уже плывут их корабли с солдатами, чтобы отнять у меня это золото и сделать его своим. Поэтому я не могу дать вам оружие сейчас, сначала мне нужно отбиться от англичан.
— Значит, я зря привез сюда Селию и твоего сына, здесь им угрожает такая же, если не большая опасность, чем во Флоридских болотах, — а вот интересно, почему голос Текумсе слегка дрогнул, когда он произнес имя матери моего сына?
— Я не скажу, что опасность такая же, но и не скажу, что её нет вообще. Тебе ли не знать, что война это война.
— Значит, я заберу её и ребенка к себе, в мою столицу Профестаун.
— Нет, они останутся здесь. Наверняка у тебя там полно соглядатаев англичан. Когда британцы узнают, что они у тебя, то наверняка попытаются убить двух зайцем одним выстрелом. Я их тебе не отдам.
— Ты думаешь, что сможешь защититься? Тебе же некуда будет отступать, Гамильтон. То, что я вижу, говорит мне, что вся твоя сила в этом месте. В твоем городе.
— Я и не говорю, что буду отступать, когда они придут, мы будем драться с ними здесь.
— И ты сможешь их одолеть? Сможешь справиться с флотом? Сколько у тебя кораблей и сколько пушек?
— Я и не собираюсь устраивать с ними морские сражения, так что не важно, сколько у меня кораблей. А встретят англичан шестнадцать пушек в двух моих крепостях и еще восемь в моей армии.
Видимо, он решил, что я спятил, взгляд у Текумсе буквально кричит об этом. Еще бы на одном английском фрегате больше пушек, чем есть у меня, а сюда наверняка придет не один линейный корабль, на борту каждого будет как минимум шестьдесят орудий.
Но ответить он мне не успел, в дверь кабинета постучались и когда я крикнул «войдите», появилась вихрастая голова моего нового телеграфиста.
— Господин президент, получено срочное сообщение с форта «Северный», лейтенант Козлянинов передает, что на горизонте замечены неизвестные корабли…
* * *
Один, два, три, четыре…. Господи, сколько же их… десять, одиннадцать, одиннадцать.
— Вы насчитали одиннадцать, господин президент? — спросил меня лейтенант Берг, командир форта «Южный».
Мы с ним находимся в корзине воздушного шара, который, и это теперь уже совершенно точно, будет использоваться для корректировки стрельбы орудий береговой батареи по английской эскадре, основные силы англичан пока еще на горизонте, и к нам идет один единственный фрегат, очевидно для переговоров.
— Да, всё верно Мориц Борисович, одиннадцать линейных кораблей, а дальше очевидно транспорты, не могу разобрать сколько. Господи, спаси нас.
— Мы будем драться?
— Конечно, не для того мы работали не покладая рук, чтобы сразу поднять лапки кверху.
— Так если драки не избежать, может сразу, того. Начнем с этого фрегата?
— Мориц Борисович, вы же офицер и дворянин. Это неприлично, сходу топить парламентера, может быть, когда-нибудь так и будут делать, но сейчас надо соблюдать приличия.
— Сами англичане их не больно-то соблюдают, например Копенгаген они сожгли безо всяких причин.
— Экий вы кровожадный, не переживайте, успеете еще настреляться. Здесь мы закончили, давайте спускаться…
Что еще дает железная дорога кроме роста промышленности? Это еще и потрясающий военный инструмент. Вот сейчас, например, паровоз за какие-то пару десятков минут доставил верховного главнокомандующего вооруженных сил Калифорнийской республики на стратегический оборонный объект.
Переговоры с Текумсе пришлось экстренно прекратить, и он удалился к своим воинам, я разу его предупредил, что буду драться с англичанами, но его помощь мне не требуется.
Так что сейчас две с половиной сотни воинов Шауни спешно покидают столицу республики, они встанут лагерем в паре часов пути от города и будут дожидаться новостей от нас.
Семинолы же, пришедшие с Текумсе, ни в какую не согласились покидать сына своего вождя и его дочь, я говорю про Шиая и Селию, так что у нас нежданное пополнение. Практически отдельный батальон хорошо обученных воинов, сейчас они получают новые винтовки и проходят экстренный инструктаж.
Наши полевые войска спешно выводятся из казарм, корабли укрывается в глубине залива, под охраной батарей Алькатраса, а в городе объявлено военное положение и все мужчины способные носить оружие, наверняка его достают и проверяют. Это не то, на что мы делаем ставку. Городские бои, если они не дай Бог начнутся, будут означать, что у нас больше нет ни береговой обороны, ни армии, то есть это будет разгром.
Еще утром я думал, что это невозможный сценарий, но, черт возьми, одиннадцать линейный кораблей. Не два, ни пять, а целых одиннадцать. Да еще и транспорты с войсками. Если наши орудия окажутся не столь эффективными, как мы рассчитываем, то уже завтра англичане будут пить чай в моей резиденции.
А может, попробовать откупиться? Ну, заплатим мы миллион мексиканских долларов золотом, я еще и сверху колумбийских изумрудов добавлю и пообещаю ежегодные выплаты, глядишь и получится?
Хотя, это только отсрочит разгром республики, они нас в покое не оставят, так что скорее всего придется драться.
Но в любом случае, сначала надо выслушать парламентеров, благо английский фрегат уже спустил шлюпку, и делегация отправилась к берегу. Интересно, что сейчас мне скажут капитан Горн и мистер Рэйнбоу, уверен, что именно они будут вести переговоры.
Глава 6
Двадцать пятое мая тысяча восемьсот восьмого года, десять часов вечера. Столица Калифорнийской Республики, форт «Южный».
— Уходят, господин президент! Уходят! — Берг, не сдерживая эмоций, буквально заорал мне в ухо. Казалось, что еще чуть-чуть, и он совсем забудет о субординации и полезет меня обнимать.
Его вполне можно понять, вон де Карраско с Плетневым в таком же экзальтированном состоянии. Военный министр курит уже третью трубку подряд, а Иван Петрович как воду выпил целый бокал нашего крепчайшего виски.
