— И для чего мы тогда это делали, если после такого их резать придут?
— Я оставил послание в паству, в Альму. Думаю, несмотря на наши… кхэм… наши проделки, там быстро сориентируются. Сюда прибудет отряд монахов, и если кайзуны решат попробовать взять дань силой, у них это не выйдет. Да и не полезут они, скорее всего. Все же понимают, что такое церковь.
— А если выйдет?
— А если выйдет, то прибудет карательный отряд, и кайзунов перебьют как собак.
Снек подтащил подстилку поближе к костру и разлегся на ней.
— Руди, что ты делал до того, как попал к ковену?
— Как, что? — усмехнулся послушник. — Воровал. Как и все беспризорники.
— Сирота?
— Да. Меня растила… хотя тут так не скажешь. Скорее подкармливала одна шлюха. Была мне вместо матери.
— И что с ней стало?
— Зарезали в пьяной драке, — пожал плечами Руди. — Потом выживал как мог. Где украду, где подработаю. Но чаще, конечно, украду. Мелкий был, мечтал вытянуть из кармана золотой. Молодой был, наивный.
— Так и не вытащил? — хмыкнул клирик.
— Никто золотой в карман не положит, — улыбнулся Руди.
— А потом?
— А потом попался, и мне чуть руку не оттяпали. Если бы не старый Глиф, отрубили бы точно.
— Что за Глиф?
— Знатный вор. Старый, но до того хитрый был, — вздохнул воришка. — Он меня научил замки вскрывать и защиту магическую обходить.
— И тебе за это сохранили жизнь?
— Да. Меня взяли за руку, когда из кармана стащить у одного дворянчика пытался. Магия у него на шве была. Взмолился, попросился служить. Местному барону защиту в сокровищнице помог доработать. Показал, как обходят. Сам лично из сундука вытащил его фамильный кубок.
— А он?
— А он дал десяток серебра, похвалил и служить при себе оставил, — пожал плечами послушник.
— А потом?
— А потом, как только он на охоту свалил, я пару золотых из его покоев увел и деру дал.
— Почему? Служил бы на славу.
— Служил? — хмыкнул Руди. — Кто будет оставлять в живых человека, который знал, как добраться и какая защита стоит на сокровищнице?
— Тоже верно, хоть и не факт.
— Если бы он художнику, что его жену рисовал, глаза не выколол, я бы и не подумал деру давать.
— Плохо нарисовал?
— Хорошо нарисовал. Потому и выколол. Чтобы никто так больше никогда не смог.
— А потом?
— А потом, — вздохнул Руди и открыл глаза.
Перед ним был океан звезд на небе. Малые путеводные звезды. Большие. Часть из них собиралась в большое скопление, которое светящейся дорогой пересекало ночное небо.
— Потом я понял, что на воровстве можно только выживать. Одному не выжить. Я ушел в портовый город и с месяц там осторожно жил, приглядываясь. Нашел молодых ребят, что босыми ногами и ловкими пальцами зарабатывают себе на хлеб. Объединил, организовал и…
— Что?
— Ничего. В городе уже были хозяева теней. Меня просто повязали и продали ковену. Пятерых ребят, что были со мной, тоже, — ответил Руди. — Не то чтобы меня грызла совесть, но не думаю, что им удалось выжить.
— Скорее всего, ты прав, — кивнул клирик.
— Ну, а дальше ты знаешь, — вздохнул Руди и повернулся на бок. — Долгий плен, алтарь и жизнь в роли марионетки. А теперь вот… послушник в Янтарном ордене… В жизнь бы никогда не подумал.
— Судьба порой переворачивает с ног на голову, — хмыкнул клирик. — Как любит говорить Гош: «Настоящий свет появляется во тьме. Как и настоящая тьма посреди света».
— Слышал, — хмыкнул воришка и перевел взгляд на Ари, который присел и оглядел место стоянки.
— Ари, ты как? — спросил Снек, стараясь говорить громче храпа паладина.
— Нормально, — буркнул парень и потёр затылок. — Если бы еще этот не храпел…
КР-Р-Р-РХФ-Ф-Ф-Ф-ф-ф…
Парень протянул руку и взял лежащую рядом деревянную фляшку. Сделав несколько глубоких глотков, он откупорил пробку, отложив воду, встал и подошел к Гошу.
— Долго я спал?
— До конца того дня и еще день в дороге, — ответил Снек, наблюдая, как парень стягивает сапог с ноги паладина. — Что ты делаешь?
— Хочу отравить Гоша, — буркнул парень и сморщился от вони, которая ударила по носу из сапога.
— Что? Зачем? — непонимающе переспросил клирик.
— Ты главное в рот не суй, — подсказал Руди, переворачиваясь на другой бок. — Сразу проснется.
— О чем вы?
Ари, пребывающий в раздраженном состоянии, вытащил из сапога скомканный кусок ткани, которым воин обматывал ноги, и расправил его. Живот свело судорогой, и парень с трудом погасил рвотный позыв.
С портянкой в руках он подошел к голове Гоша и осторожно прикрыл ей лицо паладина. После этого он подал знак клирику, чтобы тот молчал, и быстро отправился к своему спальному месту.
Паладина хватило на минуту беспрерывного дыхания сквозь кусок пропахшей тряпки. Поначалу прекратился храп, затем появилось бормотание, и голова начала дергаться из стороны в сторону. В итоге…
— Нежить! — заорал Гош, вскакивая на ноги, при этом не забыв подхватить клинок и обнажить его. — Нежить!
Паладин с перепугу махнул несколько раз клинком, рассекая воздух со свистом. Затем затравленно принялся оглядываться.
Команда так и продолжала изображать крепкий сон. Снек лежал неподвижно, как и Ари. Руди лежал на боку и так же изображал сон, но, в отличие от других, его спина едва заметно дрожала.
— Сон… — пробормотал Гош, оглядываясь по сторонам. — Просто сон…
Он сглотнул ком в горле и сморщился от ужасного привкуса во рту. Тут до него дошло, что одна его нога голая. Он опустил взгляд и непонимающе уставился на нее. Взгляд приподнялся и обнаружил валяющуюся у спальника портянку и снятый сапог.
— Та-а-а-а-ак, — рыкнул он с перекошенным от гнева лицом.
Глава 12
Ари зашипел и опустил меч, который держал на вытянутой руке.
— Я ведь просто пошутил, — проворчал он, взглянув на Гоша.
— А я просто провожу занятие, — беспечно пожал плечами паладин.
— Да ты просто издеваешься, — недовольно буркнул Руди, стоявший рядом с похожей имитацией оружия. — Посмотри, у меня руки трясутся! Я едва поднять их могу.
— А мне это и надо, — рыкнул Гош.
— Тебе надо, чтобы мы настолько задолбались, что оружие в руках держать не сможем? — язвительно поинтересовался воришка.
