— Так-то у меня тоже есть имя, — сказал Горбун. — Наверное, есть… Должно быть… Но я не помню его… Странно…
Горбун замолчал и задумался, как будто и вправду пытался вспомнить свое имя. Я тоже молчал, довольный тем, что удалось уталить жажду. Еще бы руки освободить, было бы вообще замечательно. Если этот горбун так добр, может он не откажет узнику в такой просьбе? А уж там я найду способ сбежать.
— Откуда ты родом, Стрелок? — спросил вернувшийся из глубин своей памяти Горбун.
Похоже, что ему так и не удалось вспомнить имя, и он решил сменить тему.
— С севера, — не стал я вдаваться в подробности.
— С севера? — снова задумался Горбун. — Говор у тебя интересный, я такой не встречал. А в этих стенах, скажу я тебе, побывало немало народу, на моей памяти. Лорд Арчибальд бывает очень строг и вспыльчив.
— Я уже в этом убедился, — сказал я. — Арчибальд предоставил мне такую возможность.
— Я даже догадываюсь почему, — улыбнулся Горбун. — Его имя следует произносить только, как лорд Арчибальд. А простым людям, вроде нас, следует добавлять господин. Вы, северяне, совсем не обучены манерам. Правду о вас говорят.
Горбун поднялся с лавки, обошел меня по кругу и вернулся, встав напротив.
— А еще говорят, — продолжил он, — Что северяне народ довольно воинственный и опасный. Да и прозвище твое говорит само за себя.
— Вранье это все, — возразил я. — Мой народ, самый мирный народ на всем континенте. Уж в этом можешь мне поверить.
— Так уж и вранье? — С недоверием прищурился Горбун. — Слухи, они, знаешь ли, на пустом месте не возникают. Не возражаешь?
Не дожидаясь моего ответа, он подошел ближе и слегка сжал мое бедро своей рукой, а потом отошел обратно.
— Это ноги бойца, причем бойца хорошего. Выносливые ноги воина, привыкшего к дальним странствиям, — сказал Горбун. — От меня такое не скроешь. Я в этом знаю толк.
— В чем? — Не понял я.
— В бойцах, — ответил Горбун. — Воины, они, понимаешь, не такие, как обычные люди. Их мышцы меняются, становясь крепче. Этого может быть и не видно внешне, но стоит потрогать и все становится ясно. Обычными пробежками ноги, как у тебя, не накачаешь. Так что я могу, с уверенностью, сказать, что тебе не чуждо воинское искусство. А раз ты водишь меня за нос, прикидываясь обычным горожанином, тебя следует тщательно обыскать. Мало ли, что тебе удалось припрятать. Эти стражники ничего не понимают в обыске. Они запросто могли что-нибудь упустить. Даже гвоздь в руках столь славного воина может превратиться в смертоносное оружие. А я занимаю пост главного тюремщика столько лет не просто так. Мне не нужно, чтобы ты доставлял проблемы.
Горбун подошел ко мне и начал хлопать по бокам камзола. Затем засунул руки в карманы и пошарил там. До моих плеч он доставал уже с трудом, но сумел положить свои руки мне на плечи и крепко сжать их. Силища у горбуна оказалась та еще, я аж вскрикнул от неожиданности.
— Какие у тебя крепкие плечи, — сказал горбун. — Стрелок, да? Оно и неудивительно. Хорошему стрелку просто необходимы сильные плечи. А ты ведь хороший стрелок, верно?
Он отпустил мои плечи и начал расстегивать камзол. Разобравшись с пуговицами, он распахнул камзол и залез рукой в карман моей рубашки. Там ему тоже не удалось ничего найти. После этого, горбун зашел сзади, принявшись ощупывать мои штаны. Делал он это неторопливо, постепенно поднимаясь снизу вверх. На уровне пояса он остановился, и его руки залезли мне под рубашку, задирая ее вверх.
— Эй, ты что творишь?! — Возмутился я.
— Расслабься, воин, — томным голосом сказал горбун. — Это просто обыск, ничего такого. Под рубашку тоже можно многое спрятать. А еще больше можно спрятать вон там.
Одна его рука начала гладить мой живот, а вторая скользнула в штаны.
— Ах ты, мелкий урод! — Заорал я, пытаясь ногой отпихнуть мерзкого горбуна.
У меня получилось, и горбун охнул, получив чувствительный пинок в живот. А я потерял равновесие и повис на цепи от своих кандалов.
— Убирайся в Бездну, ублюдок! — Выпалил я, восстанавливая равновесие.
— Как тяжело начинается наша дружба, — сказал горбун, заглядывая мне в глаза. — А я, ведь, к нему со всей душой. Но ничего страшного. Пожалуй, я оставлю тебя повисеть здесь еще немного. Иногда, людям нужно время, чтобы принять чью-то дружбу.
Он поднял с пола светильник, отодвинул лавку обратно в угол и вышел из камеры, закрыв решетку на замок.
— Никуда не уходи, — помахал горбун рукой на прощание. — Я пойду проведать других заключенных, а потом вернусь.
Он ушел, но быстро вернулся и снял со стены светильник, который освещал коридор.
— Пожалуй, я прихвачу это с собой, — сказал он.
Шаги горбуна быстро затихли вдали, а камера полностью погрузилась во мрак. Я снова задергался, пытаясь выдернуть кольцо. Раз за разом я подпрыгивал вверх и подгибал ноги, всем весом тела повисая на цепи. По запястьям начала течь кровь, но я все равно продолжал. Я был готов продолжать до тех пор, пока кисти рук не оторвутся, лишь бы сбежать отсюда. Камень я смогу и зубами удержать, если понадобится.
Тихий хруст наверху стал для меня слаще пения ангелов. Хоть мои глаза и привыкли к темноте, но ничего разглядеть на потолке не получалось. Даже само кольцо можно было различить с трудом. Я продолжил дергать цепь и через несколько десятков отчаянных попыток упал на пол камеры. Подняться я уже не мог, ноги не слушались. А руки онемели настолько, что я совсем их не чувствовал.
Извиваясь по полу, как уж, пачкая каменный пол камеры кровью, мне удалось доползти до угла и сесть, опершись на стену. Кровь из разодранных браслетами запястий продолжала капать на пол. Используя угол, мне удалось подняться на колени. Переведя дух, я попытался встать на ноги, по-прежнему используя стену, как опору. Но, и без того, уставшие ноги подкосились, и я рухнул на пол.
Тяжело дыша, я перевернулся на спину. Кровообращение в руках начало восстанавливаться и в мышцы воткнулись тысячи раскаленных иголок. От попыток пошевелить пальцами боль только усиливалась, но пальцы подергивались. Похоже, что скоро я смогу восстановить управление над своими руками.
Пролежав какое-то время, я сумел согнуть сперва одну руку, а потом другую. Кровь остановилась, что тоже радовало. Снова сев, я, теперь уже без особых проблем, поднялся на ноги. Сейчас предстояло самое простое. Избавиться от наручников. Но засунув руку в карман, я ничего там не нащупал. Внутренне похолодев, я сунул руку в другой карман, но и там было пусто. Быстро проверив оставшийся последним карман рубашки, я убедился, что в нем камня тоже не было.
Неужели выпал? Я принялся осторожно ощупывать пол камеры. Несколько раз безрезультатно ощупав каждый миллиметр пола, я понял, что камень отправился искать себе нового владельца.
— Проклятье! — Выругался я, ударяя кулаком стену.
