В определенный момент человеческой эволюции – когда именно это произошло, сказать очень сложно – жесты, направленные лишь на удовлетворение собственных потребностей, дополнились другими, целью которых были передача опыта, совместное выполнение каких-либо действий, поиск общих интересов и соблюдение одних и тех же правил. По твердому мнению Томаселло, «все началось с того, что наши предки друг другу что-то показали, в этом лежат истоки способности к общению»
[197]. Кто-то показал на грифов, круживших над трупом недавно убитого животного, с которого можно было соскоблить питательное мясо, на место, где растут сытные коренья, или же на детеныша, который слишком далеко отошел от группы во время осмотра местности.
Поначалу жесты использовались, чтобы добиться более слаженных действий во время таких совместных занятий, как охота и присмотр за детьми. Затем на их основе возникли более сложные знаки, например имитация взмахов крыльев для обозначения птицы или баюкающие движения руками для обозначения младенца. И так, по мнению Томаселло, продолжалось вплоть до тех пор, пока потенциал языка жестов наконец не дополнился и не расширился благодаря речи. Данная точка зрения перекликается с той, которую высказал американский психолингвист Дэвид Макнейл: «По своей сути жесты – это не что иное, как мысли и идеи, выраженные посредством движений». Поэтому свободное использование рук было необходимым условием для развития привычного для нас всех языка.
Глава девятнадцатая
Влечение к неизведанному
Являются ли любопытство и желание осваивать новые земли особенностями, характерными лишь для современных людей? Или же они сопровождали нас на протяжении многомиллионной эволюции? На сегодняшний день только около 20 % суши сохраняет свое более или менее нетронутое состояние и с некоторыми оговорками может называться «дикой природой»
[198]. Оставшаяся часть в той или иной мере подверглась воздействию со стороны человека. За исключением Антарктики люди заселили практически все уголки земного шара, даже самые труднодоступные, и произошло это значительно раньше, чем принято считать.
На протяжении долгого времени предполагалось, что наши предки достигли отдаленных островов Океании самое раннее несколько десятков тысяч лет назад. Согласно этому мнению, лишь современный с анатомической точки зрения человек разумный, имеющий большой по объему мозг, мог изготовить соответствующие инструменты и обладал необходимыми знаниями, чтобы строить корабли и ориентироваться на море. Никто не считал, что наши более ранние предки были в состоянии решить столь сложные технические задачи. Как казалось, археологические находки также подтверждают данное предположение. Так, возраст самой древней в мире лодки – каноэ из Пессе, датированного эпохой мезолита, – составляет всего около 10 000 лет
[199]. Однако применяли его только на небольших открытых водоемах, например на болотах, и оно явно не годилось для плавания по морю.
Тем не менее серия находок из Азии заставила серьезно задуматься, действительно ли человек разумный был первым мореходом и открывателем земель. Более вероятным теперь кажется, что пересекать морские проливы могли даже первые представители рода людей, жившие более миллиона лет назад! Наиболее известная из этих находок была сделана в 2003 году на индонезийском острове Флорес и прославилась во всем мире под именем Хоббит. Человек флоресский – так звучит научное название находки – не просто является неизвестным до настоящего момента видом людей, но и во многих отношениях противоречит всем общепринятым теориям, объясняющим ход человеческой эволюции
[200]. Для меня это было более чем достаточной причиной, чтобы лично ознакомиться с этим загадочным гоминином. Так весной 2015 года, вскоре после окончания сезона дождей, я отправилась в Индонезию.
Визит к настоящим Хоббитам
Остров Флорес расположен всего на восемь градусов к югу от экватора и возник в результате мощных вулканических процессов, характерных для этого региона, который является одним из наиболее тектонически активных на Земле. Там австралийская континентальная плита смещается под юго-восточную оконечность евразийской континентальной плиты со скоростью 6–7 сантиметров в год, из-за чего на юге Индонезии возникла массивная островная дуга, протянувшаяся на несколько тысяч километров (см. рисунок на стр. 229). Кроме вулканической активности, на развитие рельефа и растительности острова Флорес также оказали влияние муссонные ветры, каждый год меняющие свое направление.
Это привело к возникновению самых разных видов ландшафта. На небольшой местности густой тропический лес переходит в открытую саванну, на которой лишь редкие пальмы отбрасывают немного тени. В этом регионе, в западной части острова, и по сей день обитает комодский варан, который является самой крупной из ныне живущих ящериц и может достигать в длину трех метров. Свое имя он получил в честь небольшого острова Комодо, расположенного к востоку от Флорес, однако встречается и в других регионах. В Индонезию стоит съездить только уже для того, чтобы посмотреть на эти «живые ископаемые», которые могут охотиться даже на буйволов.
Но меня интересовала прежде всего пещера Лианг-Буа, где был обнаружен Хоббит. Она находится во внутренней части острова, и добраться туда можно не иначе как на машине, совершив при этом довольно увлекательную поездку. Дорожная сеть на острове не очень хорошо развита. На немногочисленных асфальтированных участках развернулась самая настоящая гонка между водителями пикапов, которые преследовали лишь одну цель: как можно скорее вывезти с побережья свежую рыбу. Однако ситуация мгновенно изменилась, когда мы съехали с автомагистрали. Дорога стала ухабистой и неровной, и ехали мы очень медленно, поэтому я могла спокойно насладиться невероятными видами острова. На многих его участках сохранился первозданный, простой уклад жизни, и лишь в некоторых, довольно малочисленных местах существует более или менее активный туризм. Особенно меня поразила паутина рисовых полей сочно-зеленого цвета, прекрасно вписывающихся в холмистую местность острова Флорес. Они свидетельствуют о наличии там древней, самобытной традиции выращивания риса.
Примерно после трех часов езды значительно увеличилось число серпантинов. Узкая дорога шла вдоль цепи вулканов длиной около 50 километров. Самые высокие из них достигали почти 2400 метров в высоту. Примечательно, что такие высокие горы встречаются на острове возрастом чуть больше трех миллионов лет, однако в результате движения тектонических плит и вулканической активности остров Флорес и сегодня поднимается почти на полмиллиметра в год
[201]. На северном склоне горной цепи мы наконец добрались до густо поросшего лесом известнякового массива. Дороги в этой части острова не укреплены и все еще были грязными после дождя. Там река Ваэ-Раканг [Wae Racang], берущая свое начало в девственном лесу, почти на 100 метров врезается в скалистый фундамент. Посреди этой местности лишь изредка попадаются маленькие деревушки, которые еще издали можно узнать по бетелевым пальмам, возвышающимся, словно антенны, над остальной растительностью.
