– Привет, Ксю. Как вчера вечер закончился? Долго еще гуляли?
– Часа два. Вечер оказался очень удачным – купили несколько картин. Ельский доволен был, как слон. Сегодня планируем оформлять документы, – плюхнувшись в кресло, Ксюша обхватывает чашку обеими руками. – А ты почему так рано сбежала?
– Плохо себя почувствовала, – отвечаю размыто, а сама усаживаюсь в собственное кресло.
– А я уже понадеялась, что нашла себе кого-то.
Ксю как всегда, в своем репертуаре.
– И что это мы тут сидим? – раздается недовольно из открытой двери.
Мы обе вздрагиваем, а Ксюша подскакивает на ноги, чудом не опрокинув на себя кофе.
– Александр Викторович, мы буквально на пару минут, – оправдывается, в сердцах прикладывая ладонь к груди.
– Марш на рабочее место, – не устраивают начальство объяснения, и даже вчерашнее хорошее настроение не спасает, – теперь я знаю, чем вы тут занимаетесь в мое отсутствие.
Ксюша, забрав чашку, со звонким стуком каблуков покидает мой кабинет, а я пытаюсь собрать мозг в подобие дееспособного.
Ближе к обеду это даже получается. Я отдаю Ельскому готовые документы на некоторые картины и на радостях, что закончила работу, отправляюсь к себе. Возвращаюсь в кабинет и, заварив себе еще кофе, откидываюсь на стуле. Нужно позвонить маме. С того самого дня, как я устроилась сюда на работу, она выдохнула с облегчением. Отец правда каждый раз ворчливо бранит за то, что уехала, но я знаю, что даже так он все равно гордится мной. Я обязательно их сюда перевезу, как только насобираю достаточную сумму. Хочу, чтобы Степка рос не в нашем стареньком доме, а в новой квартире. Гулял на модернизированных детских площадках и мог позволить себе прогулки в парк и детские комнаты, от разнообразия которых кружится голова.
Уже берусь за телефон, когда в мою дверь раздается стук.
– Да, заходите.
Ожидая увидеть Ксюшу или Артема, я улыбаюсь, но едва дверь приоткрывается, как улыбка застывает.
Вчерашнее одуревшее сердцебиение возвращается с удвоенной силой, разрастаясь в грудной клетке и грозясь разорвать ее. Я даже привстаю с кресла.
Мираж, в который я заставила себя поверить, стал явью...
– Здравствуй, Маша.
Низкий баритон, когда-то играющий на моих нервных окончаниях чудесной мелодией, разливается по кабинету.
– Здравствуй, Дамир, – мотнув головой, ругаю себя за оцепенение. Обещала же вести себя достойно, а мямлю как и тогда. – Значит, вчера это все – таки был ты.
Выпрямившись, обхожу стол. Нужно взять себя в руки и успокоить чертово сердце. Увлажнившиеся ладони прячу в карманы, но тут же достаю их и сцепляю в замок.
– Я, – признается мужчина, пристально смотря мне в глаза и подходя еще ближе.
Шаг за шагом сокращает расстояние, а я смотрю на него и не могу глаз оторвать. Все такой же. Ни капельки не изменился. Разве что стал чуточку еще более серьезным.
– Я знала, что не ошиблась. Почему не подошел поздороваться?
– Так нужно было, – отвечает кратко, не считая обязанным что-либо объяснять.
Я даже догадываюсь почему. Вероятно, его девушка очень ревнива, и он таким образом бережет ее тонкое душевное состояние. Обида заползает в ноздри и проникает в грудь, больно впиваясь в кожу и оставляя глубокие борозды, но я глушу ее, натягивая на лицо рабочую улыбку.
– Понимаю.
Хотя, на самом деле нет – не понимаю…
– Как твои дела? – спрашивает Дамир, осматривая мой кабинет. – Смотрю, ты все же исполнила свою мечту.
– Да. Если ты помнишь – я стараюсь верить в мечты и в саму себя. И делать все для их исполнения.
– Помню. Ты молодец, целеустремленная. Рад за тебя.
– Спасибо. А ты как? Давно вернулся из командировки?
– Нет. Совсем недавно. Собирался с тобой встретиться, а тут случай как раз подвернулся.
– Какой?
Стараюсь оценивать его внешний вид чисто рабочим взглядом, но не получается. Внутри все дребезжит, стоит взглянуть на четко очерченный изгиб губ, пробежаться глазами по широким скулам и наконец встретиться с карими глазами. На Дамире черные брюки и такой же черный джемпер. Ему идет этот цвет. Даже слишком. Хочу отвернуться, потому что смотреть на него то еще испытание, но я за это время научилась немного держать себя в руках. Поэтому упрямо смотрю в мужское лицо и держу марку.
– Твой отец говорил, что ты работаешь экспертом картин. Мне как раз нужна экспертиза.
Дамир ведет себя так, будто не гостил у нас никогда. Сдержанный, отстраненный. Вроде бы улыбается, но улыбка полное отражение моей – рабочая и натянутая. Передо мной словно стоит совсем чужой человек, от которого не исходит той теплоты, что когда-то. Почему…?
Ответа на вопрос я не ищу. Больше ему в душу лезть не буду. И так уже показала себя навязчивой тогда. В этот раз такого не повторится.
– Да, наша галерея не только продает предметы искусства, а также оказывает услуги в их оценке и анализе, – произношу заученную на зубок фразу. – Вот только эксперта выбирает наш директор. Каждую картину он принимает сам, осматривает, а потом назначает кто будет проводить анализ – я или другой человек.
– Вот значит как, – карие глаза совсем немного прищуриваются и как будто всматриваются в меня, пытаясь что-то обнаружить прямо под кожей.
– Ты привез с собой картину? – игнорирую внутреннюю дрожь от такого пристального взгляда.
– Да. Она здесь. Сейчас принесу.
– Я пока позову Александра Викторовича, – делаю шаг вперед, и тут же вздрагиваю, когда Дамир ловит меня за руку.
Кожа моментально вспыхивает. Вскидываю на него голову.
– Только у меня просьба, Маш, – произносит, отпуская мою руку.
– Какая?
– Веди себя так, будто мы с тобой не знакомы. Ты первый раз меня видишь.
Хмурюсь, не понимая логики его просьбы.
– Почему?
– Потому что я не хочу, чтобы дела решались по знакомству.
– Но ведь это ничему не помешает.
– Просто выполни мою просьбу, Маша, – настаивает Дамир, – это же несложно?
Странная просьба. Дамир думает, что наше знакомство может как-то повлиять на экспертизу? Всматриваюсь в его лицо, но ответа там не нахожу. Ничего не понимая, пожимаю плечами.
– Ну хорошо. Как скажешь.
– Спасибо.
25
– Осторожно, – произносит Маша, пока я вношу картину, – ставь сюда, – указывает на треногу в углу кабинета.
Устанавливаю и отхожу в сторону.
Маша, тихо охнув, тут же склоняется и пробегается кончиками пальцев по раме.
