– Не храпишь.
– Тогда что?
Непонимающе всматриваюсь в улыбающееся лицо. В самом-то деле?
– Ничего, не бери в голову, – Дамир отмахивается, а уже через секунду мужской тон меняется, приобретая серьезный окрас, – Теперь слушай внимательно, Маша, на работе не показывай, что ты в курсе всего происходящего в галерее.
– А как же Александр Викторович? Как мне вообще с ним теперь общаться после того, что я узнала?
– Так и общайся, Маш. Если ты сейчас хотя бы как-то себя проявишь или поведешь иначе, он что-то заподозрит. А тебе нельзя, чтобы он затихарился. В любом случае, эти документы на твое имя. Даже если он сбежит, виновата конкретно в этих уже имеющихся экспертизах останешься ты. А нам нужно снять с тебя подозрения, понимаешь?
Господи, вот это я влипла!
– Да. Поняла, – соглашаюсь, ведь ничего иного не остается.
– И о нас с тобой тоже не должны знать. Если твой директор поймет, что мы знакомы, он не станет ничего мутить с этой картиной.
– А почему ты уверен, что он обязательно решит с ней что-то намутить?
– Потому что, как ты сама знаешь, это очень дорогая вещь. И мне нужно, чтобы он проделал все свои манипуляции с ней. А потом я же сам ее и выкуплю, и поймаю его с поличным.
– А это действительно твоя картина?
Дамир усмехается.
– Маш, ну откуда у меня такие родственники? Конечно, нет. Это картина второго «пострадавшего», подавшего на тебя заявление.
– На меня?
Вилка со звоном летит на тарелку, а мое сердце взметается к горлу. Как на меня? Второй? Значит, первым был тот Киселев, о котором говорил вчера Дамир? Уснувший страх по новой поднимает свою черную морду, но вероятно прочитав на моем лице все эмоции, Дамир наклоняется вперед, отодвинув тарелку, и накрывает мою ладонь своей.
– Тииих, успокойся, Маша. Мы решим эту проблему, обещаю!
– А если и он придет требовать свои деньги?
– Не придет. Он помогает следствию. Так себя подставлять, как этот Киселев, он не станет. Поэтому успокаивайся, доедай и давай собирайся. Я тебя отвезу.
Доесть у меня уже не получается. После услышанного кусок в горло не лезет. Только кофе в себя насильно заливаю и, быстро вымыв посуду, иду одеваться. Дамир возится с чем-то в зале, пока я, выбрав бежевую юбку-карандаш и приталенный пиджак, облачаюсь в них. Завязываю высокий хвост, чтобы волосы не мешали работе в лаборатории, и, подчеркнув глаза стрелками и тушью, выхожу в коридор.
Дамир как раз обувается.
– Ты быстро, – говорит, врезавшись в меня оценивающим взглядом. Скользит им с кончиков пальцев на ногах и до самой макушки. Медленно-медленно, пока я обуваюсь.
Мне даже кажется, что его зрачки расширяются, а челюсть плотно сжимается.
– Я предпочитаю сон, а не долгие подготовки к рабочему дню.
Выпрямляюсь, а когда тянусь за пальто, Дамир перехватывает его и предлагает помощь. Со стороны мы прямо как влюбленная пара, живущая вместе.
Сейчас мой любимый мужчина поможет мне одеться, потом крепко прижмет к себе, поцелует в шею, переместит поцелуй на скулу, губы, заставляя меня пожалеть о том, что сегодня не выходной и мы не можем немного задержаться дома. А после подвезет на работу. По пути мы будем болтать обо всем и ни о чем, его рука ляжет на мое колено, а потом я весь день буду с трепетом ждать момента, когда он заберет меня, чтобы снова оказаться вместе.
Все было бы именно так, если бы Дамир был моим мужчиной….
До галереи удается доехать без пробок.
Автомобиль Дамир паркует за поворотом от галереи.
– Давай договоримся, Маш. Отвозить тебя на работу и забирать – буду я. На всякий случай. Вот на этом месте будем встречаться. С Киселевым я побеседую, но чисто для перестраховки будем придерживаться этой схемы.
– Ладно. Проблем тебе добавила только, – вздыхаю, поправляя на шее шарф. Здесь так тепло и уютно, а снаружи мороз и ветер. – Теперь получается, у меня есть личный водитель?
Бросаю взгляд на Дамира. Четко очерченные губы раздвигаются в завораживающей улыбке, вызывая во мне ответное желание улыбаться.
– Получается так.
– Я счастливица. И личный водитель, и телохранитель. Кажется, я чем-то угодила высшим силам.
– Есть чем.
– И чем же?
– Собой, Маш, – от такого откровенного ответа у меня под ложечкой начинает сосать. Иногда мне кажется, что несмотря ни на что, Дамир все-таки что-то испытывает ко мне. Всего пара слов, а мое настроение повернулось на сто восемьдесят градусов. Карие глаза блуждают по моему лицу, подначивая мурашки таранить кожу. Прикусываю губу, чтобы не улыбаться слишком широко. – Если вдруг я не буду успевать, или что-то еще, – меняет тему Дамир, – я тебе позвоню. Доберешься тогда на такси, – тянется через консоль и, щелкнув бардачком, достает оттуда связку ключей. – Держи. Я часто задерживаюсь на работе.
Ненамеренно чиркнувшись своими пальцами о мужские, забираю ключи, чтобы спрятать их в сумке.
– Я поняла. Хорошего дня, Дамир.
– И тебе, малыш.
Уже успев приоткрыть дверь, я застываю. Резко оборачиваюсь, встречаясь ошарашенным взглядом с Дамиром. Он уже во второй раз так меня назвал. А он как ни в чем не бывало отворачивается на дорогу и так крепко сжимает ладонями руль, что на запястьях вены выступают.
И как это понимать?
34
Еще вчера мое место работы казалось мне пределом мечтаний, а сегодня все здесь видится в совсем ином свете. Кроме Ксюши. Она как всегда встречает меня с улыбкой.
– Машка, привет.
– Привет.
– По кофейку? – покачав перед лицом большим стаканом с ароматным латте, блондинка игриво ведет бровями, намекая, что Александр Викторович еще не на месте и у нас есть несколько минут на то, чтобы поболтать.
– А давай, – с готовностью соглашаюсь и обойдя стол достаю из нижнего ящика коробку припасенных конфет, – даже с вкусняшками.
– Ооо, кто-то сегодня в хорошем настроении, – хитро поиграв бровями, Ксюша тянется к коробке, и обзватывает конфету длинными красными ногтями, – в честь чего?
Обычно я мало ем сладкого, и Ксюша знает, что если таки прибегаю к нему, то настроение у меня действительно лучше обычного.
– Да просто захотелось.
– Ну да, ври больше, – щурится лиса, понимающе окидывая меня взглядом, – с кем-то хорошо провела ночь?
– Провела, – неопределенно веду плечами, так как рассказывать ей неохота, но ведь провела же.
Пусть и не так, как хотелось бы. Зато утро с Дамиром выдалось более чем приятным. Его «малыш» и сейчас отзывается мурашками по коже. Ненарочно улыбаюсь, забыв о том, что рядом находится пронырливая Ксюша.
