– Машка, – выдыхаю, ускоряя темп.
Нет никакой возможности оттянуть захлестывающий нас обоих оргазм. Маша вздрагивает на пару секунд раньше. Протяжно стонет, пока конвульсии убийственного удовольствия сотрясают мое тело.
Крепко прижимаю ее взмокшую к себе, пока пытаюсь восстановить дыхание. Пульс дробит ребра и у меня, и у нее. Она тяжело дышит, уткнувшись мне в шею носом, а я понимаю, что был прав. Эта девочка не смогла бы стать для меня просто интрижкой, даже если бы не была дочкой Ивана. Она – мое постоянство.
40
– Тебя сильно ранили?
Спрашиваю, уютно устроившись в объятиях Дамира. Пока он умиротворенно лежит рядом, мои пальцы безнаказанно гуляют по мужской груди, играя с жесткими черными волосками, негусто покрывающими кожу.
Как давно я об этом мечтала. Как часто представляла такую простую сцену нашего маленького счастья, и сейчас, дыша любимым мужчиной мне даже не верится, что происходящее реально.
– Если бы сильно, я бы не был способен на то, что мы только что провернули, Маш, – отвечает с легким смешком Дамир, вызывая на моих губах смущенную улыбку. Сама не знала, что способна на подобное – так громко стонать и дерзко раскрывать ноги перед мужчиной. С Валерой тогда все было иначе. Не то, чтобы я стеснялась, но ощущалось все по-другому. Не настолько остро и чувственно, как несколько минут назад. – Вот об этом я тебе и говорил, – мужской голос теряет смешинки и становится серьезным. – Я никогда не знаю, что будет завтра.
Приподнимаю голову, чтобы взглянуть на моего мужчину. Мамочки… моего мужчину, перекатываю это словосочетание в мыслях, словно кусочек растопленного шоколада на языке и разве что не жмурюсь от удовольствия. В любимых глазах плещется нежность, обволакивая мое сердце теплом.
– Я знаю. Но от того, что ты меня предупредил, я не смогла выключить чувства, испытываемые к тебе, – признаюсь честно.
Дамир смотрит на меня несколько секунд, а потом произносит:
– Вот и я не смог.
Сердце заходится в щемящей тахикардии. Я крепче прижимаюсь к нему, утыкаясь носом в крепкую грудь и не скрывая счастливой улыбки.
Даже когда я получила долгожданную работу в галерее, я не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас, хотя была уверена, что это самое яркое событие за последние несколько лет.
Нет же… самое яркое происходит со мной прямо сейчас, и я купаюсь в нем, подставляя себя всю, запоминая эти ощущения, чтобы не упустить ни одной крошечной эмоции.
Рука, покоившаяся на моем плече, перемещается на волосы и неторопливо перебирает подсохшие пряди. Мне настолько нравится, что еще немного и изо рта начнет вырываться счастливое мурлыканье.
Потершись щекой о грудь, в которой размеренно и неспешно бьется любимое сердце, я снова опускаю голову и засыпаю.
Утро встречает меня ярким солнцем, заглядывающим в окно и желающим самого доброго утра. Ощущение, будто я даже спала с улыбкой на губах, потому что первое что я чувствую это именно она – улыбка при взгляде на любимого.
Дамир лежит рядом. Такой спокойный, невероятно красивый. Несколько минут разглядываю смягчившиеся сном черты лица, изгибы мышц на руках и твердом животе, не прикрытом одеялом. Опускаю взгляд ниже и чувствую, как внизу живота собирается тепло. Одно только воспоминание того, как Дамир вчера брал меня на комоде, зажигает фитильки на нервных окончаниях. Он был таким несдержанным, сексуальным, когда вонзался в мое непривычное к занятиям сексом тело. Кажется, я за три года отсутствия половых отношений совсем одичала, потому что сейчас, смотря на черную дорожку волос, прячущуюся под одеялом, хочу, чтобы все это повторилось еще раз. А потом еще и еще.
Зажмуриваюсь, пораженная собственным голодом по любимому мужчине. Кажется, теперь я начинаю понимать слова Ксюши о том, что женщина может хотеть близости не меньше, чем мужчина. Раньше я не понимала её зацикленности.
Встаю с кровати и отправляюсь на кухню. Сегодня завтрак готовлю для нас я.
Разбив в миску яйца, смешиваю их с молоком, солью и специями, и отправляю смесь на разогретую сковороду. Одну половину сверху присыпаю еще немного перцем. Дамир любит поострее. Заметила позавчера, когда он добавлял в пасту черный перец. Нарезаю сыр с ветчиной, включаю чайник. Хочется, чтобы все было готово к его пробуждению. Вроде бы что здесь такого? Приготовить завтрак. Многие ежедневно делают это на автомате даже не подозревая, сколько упускают тем, что не придают значения этому обыденному действию. Когда есть для кого поджарить яичницу, когда ты делаешь это с желанием – день окрашивается в разноцветные краски. Три года я пила на завтрак кофе на работе. На ужин покупала готовую еду. Сейчас же мне хочется делать все это самой. Для нас с Дамиром. Это конечно, не значит, что я теперь стану частью кухни и только и буду что готовить сутками напролет, но сейчас мне хочется его порадовать. Сомневаюсь, что живя в одиночку, он часто для себя готовил.
Снимаю омлет со сковороды и раскладываю его на тарелки. Кусочек отламывается и падает на столешницу, поэтому приходится быстро поднять его, чтобы не обжечься, и положить себе в тарелку. На автомате облизываю жирные пальцы, а потом тянусь за чашками.
– Еще раз так сделай, – раздается неожиданно со стороны двери.
Вздрагиваю и оборачиваюсь, инстинктивно прикладывая руку к груди.
– Ты меня напугал, – выдыхаю с улыбкой, но тут же затаиваюсь, когда натыкаюсь на пристальный взгляд уже совсем несонных глаз.
– Сделай так еще раз, Маш, – повторяет Дамир, а я не понимаю, о чем он.
– Что сделать?
– Пальцы оближи.
Горячая волна опускается вниз, когда до меня доходит смысл его просьбы.
– Говорят, это плохая привычка, – произношу одновременно с тем, как подношу пальцы к губам. Облизываю кончик указательного, безотрывно наблюдая за тем, как прищуриваются карие глаза. – Никак не могу от нее избавиться.
– Я очень хорошо помню эту твою привычку, Маша.
Дамир входит в кухню, и пространство тут же уменьшается. Становится жарко от его приближения. Он словно хищный зверь охотится на меня. Грациозный, подтянутый. От красноречивой выпуклости под черной тканью его боксеров в горле моментально сушит.
– Помнишь? Я когда-то так делала?
– Делала – делала.
Подойдя ко мне, Дамир вдруг обхватывает мою талию руками и, развернув меня, опирает бедрами в стол. Спина вспыхивает от того, как он крепко прижимается сзади. Судорожно выдыхаю.
– Когда?
– Три года назад, – хрипло отвечает, сдвигая мои распущенные волосы в сторону.
Кожа горит под его губами, которыми он касается моего предплечья. Ласкает колечко позвоночника наверху, второе чуть ниже, третье. Пальцами медленно задирает футболку и тянет ее вверх, оголяя грудь.
– Завтрак остынет, – выдыхаю, откидывая голову на его плечо. Перед глазами плывет, стоит мужским пальцам сомкнуться на моих напряженных сосках. Погладить их, слегка оттянуть.
