Проснулась в кромешной темноте, словно от толчка, хотя никакого толчка не было.
– Хал? – пробормотала я сквозь сон.
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя.
Он сел рядом, его пальцы осторожно коснулись моих волос. Такая быстрая ласка, которую можно даже не заметить или принять как должное, но от нее на душе стало неспокойно. Я понимала, что такими жестами этот мужчина не разбрасывается. Он не из тех, кто любит сидеть рядом в обнимку или украдкой трогать волосы, у него все прямо и нацелено на результат. Он всегда был скуп на что-то простое и милое, естественное для любовников. Поначалу это вызывало вопросы, я думала, что так он демонстрирует отношение лично ко мне, этакая граница, расстояние вытянутой руки, если угодно. Любовница, с которой ни к чему тратить время на лишние нежности. И меня это более чем устраивало, потому что в его нежности я не нуждалась.
Но время шло, а Актер все продолжал и продолжал наши отношения. Примерно тогда до меня дошло: дело совсем не во мне, а в нем. Его эмоциональная скупость во многом подпитана тяжелым прошлым, другого он не знает. Не умеет иначе. Про его прошлое я не спрашивала и даже не собиралась. Но и наши затянувшиеся отношения прекратить вовремя не смогла.
И вот сейчас, в темноте, Хал вдруг совершил пугающий шаг вперед.
После такого в его слова о любви можно и поверить.
– И как же? – хрипло спросила я.
– Так, как делаешь все остальное.
– Из рук вон плохо?
Он рассмеялся:
– Нет, далеко не так.
– Скажи еще, что по-особенному.
– А ты себя особенной, конечно, не считаешь.
– Нет.
Хотя я искренне верила, что каждый может быть и самым необыкновенным, и самым красивым в чьих-то глазах. Встречаются и объективные исключения, когда нельзя не признать: да, вот этот человек не как все. Особенный, и неважно, кто смотрит. Вот второе совсем не про меня.
Про него. Второе про него. И никакой это не секрет.
Я подтянулась на руках и села.
– Нам пора?
– Нет. Извини, что разбудил раньше времени.
– Лучше так, чем проспать.
– С этим трудно спорить, – он взял мою руку и легко коснулся ее губами. Еще одна мимолетная ласка, а две подряд – это слишком много. Запредельное количество, от такого впору убежать и спрятаться. Например, под кровать.
Мне вдруг стало страшно.
– Хал… что ты делаешь?
– Тут так темно, – в его голосе слышалась улыбка, – захотелось убедиться, что ты настоящая. Мне до сих пор не верится, что мы встретились. Все очень изменилось, а я до сих пор привыкаю.
– Какой-то у тебя не грабительский настрой, – нужно как можно скорее вернуть разговор в безопасное русло. Грядущее дело – как раз из таких, но есть и запасной вариант: мумия. Хорошая тема для беседы посреди ночи.
Хал скинул ботинки и забрался ко мне на кровать:
– Я быстро перестраиваюсь, за ограбление не волнуйся.
– Как я могу!
– Мне просто подумалось: странно, что мы никогда не валялись вот так рядом и не болтали о пустяках.
– И ты решил, что сейчас самое время?
– Решил не упускать момент.
Направление разговора мне категорически не нравилось. И, как всегда рядом с разговорившимся вдруг Актером, я не могла расслабиться, спина словно каменела, а все тело стало чужим и тяжелым. Трудно реагировать правильно, когда не понимаешь, чего Хал хочет. Поговорить о чувствах? Но почему именно сейчас, почему не отложить беседу на завтра? Или знаменитое звериное чутье ему подсказало, что завтра мы не поговорим? От такой мысли спину свело еще больше. Судьи, как сложно!
Я сглотнула тяжелый ком в горле и пробормотала:
– А, ну раз так… хочешь, расскажу о мумии?
– Там есть что-то интересное? Слышал, приключилась беда с символами.
– Откуда ты… впрочем, неважно. Да, кто-то подправил символы, уверена, этот же человек и убил Эспена, студента. И последующий ритуал некромантии к этому никакого отношения не имеет, дело именно в находке из Вилива.
– Почему тогда убийца не замел следы?
– Хороший вопрос, – согласилась я. – Думаю, он либо не смог это сделать, либо не захотел. В конце концов, вся эта некромансткая истерия ему на руку. К тому же, до Вилива я могла добраться раньше и застать его на горячем, риск попасться слишком велик. Затаиться в его случае разумно, это он и сделал.
– Ты думала, зачем изначально открывать саркофаг?
А вот это уже очень, очень плохой вопрос. К счастью, Хал и не ждал ответа:
– Причина может быть личной, рано ты отбросила некромантскую истерию.
– О чем ты говоришь?
– Ну… допустим, кто-то потерял дорогого человека и совсем отчаялся. В таком случае логично прибегнуть к крайним методам, например, достать тело из древнего захоронения. Саркофаг за собой уже не заделать, очень трудоемкая работа для одного, но вот позаботиться о символах на всякий случай можно. Вдруг кто-то догадается заглянуть в подземелье и случайно наткнется на мумию?
О таком я даже не подумала.
– Это… неплохая мысль.
– Очевидная. Я бы сделал так же, – буднично ответил он. – Цеплялся бы за каждую возможность, даже такую. Хотя мумию бы за собой уничтожил, ни к чему плодить лишние следы.
– Есть одно важное «но»: содержимое саркофага совсем не очевидно.
– За каждую возможность, Ида, – и вот мы опять вернулись к старой песне.
– Не говори так, прошу.
Я отвернулась, хотя в комнате и так было темно, ничего не видно. Хал, почувствовав мое движение, подвинулся ближе, так, что оказался за спиной. Его дыхание щекотало мне шею. Я вздрогнула, когда он невесомо поцеловал меня в плечо, и зажмурилась от невыносимости этих ощущений.
А потом неожиданно для самой себя спросила:
– Почему я, Хал?
– Почему ты?
– Да. Почему.
Он ответил не сразу, и мне показалось, что уже не ответит. И за это время я успела миллион раз пожалеть, что вовремя не прикусила язык: ну вот кто толкнул меня любопытствовать, в самом деле? И какая разница? Никакой. Чем меньше буду знать, тем лучше для всех. А так… я будто не просто тонула, а сама себя топила, что редкий случай мазохизма.
– Из-за ног, – наконец прошептал он.
– Что? – от неожиданности я повернулась к нему. Лица не видела, но чувствовала, что смотрит Хал на меня, возможно, прямо в глаза. – Хочешь сказать, что все из-за ног? Вот этих двух?
– Не совсем, но ты ведь не примешь абстрактный ответ? Не поверишь, если скажу, что встретив тебя, понял, что так все и должно было случиться. Что ты та, кого я никогда не искал, но вдруг нашел и понял, насколько глупо было не искать. И даже не верить в твое существование. Поэтому да, я люблю тебя за ноги. В конце концов, именно они и стали последней каплей. Впервые увидев тебя голой, я решил, что к таким ногам можно бросить весь мир.
