– Значит, это его переломы? – спросила я, пытаясь осмыслить услышанное.
– Сегодня ночью он проник в Храм, его задержали. Полагаю, переломы его. Точнее, их отголоски. Кровь к крови, жизнь к жизни. Грубо говоря, он выживает за твой счет, чтобы не забрать твою жизнь.
– А остальное? Мне так холодно…
– У меня такого не было, но и ситуации немного разные. Мы не знаем, что происходит сейчас с альтьером Вальдеком. Можно предположить, что у него сломаны пальцы и он… неважно себя чувствует.
Я вдруг рассмеялась, чем напугала Хеди. Она пыталась что-то сказать, но я смеялась и смеялась, не могла остановиться. Смех выходил хриплым, больным, но самым искренним. Вот так альтьер Актер, и тут переиграл! Не нарочно, конечно, но какая разница, раз результат налицо? И стоило признать: меньшего я и не заслужила, наказание соответствует сотворенному греху. И как тебе такой баланс, Херман Армфантен?
– Дарлану расскажешь? – спросила Хеди, когда я наконец затихла.
– Нет, конечно. Зачем?
– Я не интересовалась подробностями, но слышала, что альтьеру Вальдеку полагаются особые условия содержания в Аннераме. Он не просто рядовой заключенный Храма. Как думаешь, Ида, сколько ты протянешь с этими его «особыми условиями»? Поэтому рассказать Дарлану придется. – Она начала вставать, но я схватила ее за край балахона:
– Подожди!
– Подождать чего?
– Не говори ему. Пока не говори. Если ты права, и дело в связи… у Актера сегодня был плохой день, – я посмотрела на потемневшие пальцы и поспешила убрать руку с глаз долой. – Может, завтра будет лучше? И ему, и мне. Или я привыкну. Все будет хорошо, не впутывай Дарлана или кого-либо еще. Пообещай мне.
– Но если…
– Если ничего не изменится, я сама расскажу.
– И сообщишь мне. Я напишу в Аннерам официальное письмо, одного слова начальника королевской полиции недостаточно, когда речь о заключенном Храма.
– Договорились.
Хеди ушла, но вместо нее появился Дарлан. Брезгливо морщась, он подхватил меня на руки. Я хотела сопротивляться, но, увидев его наморщенный нос, решила, что от Дарлана не убудет, если он немного потрудится. Наоборот, расслабилась и обмякла в его руках. Это зря, конечно. Дар, таскать тяжести не привыкший, едва не уронил меня на лестнице, а потом еще у входа в спальню. Не без облегчения скинул меня на кровать и шумно выдохнул. Открыв один глаз я увидела, что он и покраснеть успел от натуги.
– Что сказала Хеди? – строго спросил Дар.
– Сказала, что ты ее достал, – пробормотала я, натягивая одеяло до подбородка.
– Про тебя она что сказала?
– Завтра буду как новенькая.
– Мозги мне не выкручивай! Что происходит?
Вот же пристал! И ведь как назло, соображала я со скрипом, а в таких условиях очень трудно сочинять правдоподобно. А сказать правду Дарлану… нет, к этому я пока не готова, ведь даже в размякшем виде хорошо понимала, чем все закончится: быстрым разрывом связи. Как это случилось у Хеди. А моя жизнь все равно не будет долгой, так к чему церемониться? Убрал источник проблем, и все довольны. Может, так оно и произойдет, просто немного позже, когда страсти поулягутся. Но… нет, только не сейчас, не могу.
К счастью, до визита Хеди у меня было время навоображать всякого, вот одной из теорий и можно накормить любопытного Дарлана:
– Близость Посмертья сказалась. Когда мы спускались в архив, там было очень холодно. Я все время чувствовала, что Посмертье рядом, Дар. Это ощущалось… странно. Угнетающе. Хеди сразу поняла, что со мной происходит.
– Значит, ты не беременна, – кто о чем, а Дар все об одном.
– Об этом можешь не переживать.
– Ты понимаешь, почему этот вопрос меня беспокоит.
– Да мне все равно, что тебя беспокоит, – разозлилась я уже в который раз. – Можешь уже уйти и оставить меня в одиночестве? И… принеси какую-нибудь посуду. На всякий случай.
– Слушаюсь и повинуюсь.
– Сразу бы так.
Дверь хлопнула, и я наконец осталась одна. Сразу стало намного легче, бубнеж Дара способен и живого человека сопроводить в Посмертье, а для больного это и вовсе жестокое издевательство.
И теперь, когда я знала, в чем дело… придется как-то привыкнуть к новым ощущениям. К дрожи во всем теле, к тошноте и расплывчатой картине мира. Можно сказать, справедливость восторжествовала. Баланс, баланс… проклятый Херман Армфантен, проклятая связь, проклятый Актер!
С этой мыслью я в очередной раз провалилась в сон. К счастью, обошлось без страшных сновидений про архивы и Посмертье, одна непроглядная черная пустота. Она исчезла, стоило открыть глаза: мягкий свет за окном подсказал, что сейчас утро. Или вечер. Нет, все же вечер: пока я осматривала руки, ноги и пыталась понять, стало ли мне лучше, количество света уменьшилось. Значит, я проспала… понятия не имею, сколько. Больше одного дня – это точно.
Пальцы рук подрагивали, но сменили тот страшный темный оттенок на болезненную желтизну. Картина тоже на любителя, но зато никаких ассоциаций с мертвой чумой. Меня перестало так сильно трясти, но тошнота и общая слабость никуда не делись. Актера чем-то травят, без сомнений. Чтобы он не смог сбежать. Отрава распространяется и на меня, и это не изменится.
После долгого сна новость лучше звучать не стала.
Рядом с кроватью стоял кем-то заботливо подготовленный стакан воды, я схватила его и выпила всю воду. Прислушалась к себе: вроде нормально. Поднялась на ноги, прошлась по комнате, подошла к окну. Тоже ничего. Если не зацикливаться на слабости, не жалеть себя и не наматывать на кулак сопли, как это было вчера, то сойдет. Жить можно. Только хорошо бы ополоснуться, чувствую, не зря Дар вчера морщился.
Моя запасная одежда хранилась… где-то. По дороге в ванную я заглянула в несколько спален и ничего не нашла. Пришлось стащить простынь с чистой кровати. В квартире все равно никого, иначе кто-нибудь давно бы поднялся, услышав мои шаги. Дарлан уехал в Мортум? И правильно, что ему здесь делать. А Янис либо еще не вернулся, либо занят расследованием. Надеюсь, второе.
Вода была ледяной и обжигала кожу, но удивительным образом мне стало лучше. Дело за малым: осталось раздобыть гнилость и еще подлечиться. Вообще-то Дар был прав: я часто пропускала дни, забывала или ленилась, но не до такой степени, чтобы гнилость совсем вывелась из организма. До беременности, о которой так старательно переживал мой старый недруг, далеко. К тому же, насколько я слышала, во всяких детообразовательных процессах участвуют двое, а уж Актер точно не из тех, кто что-то забывает принять. А о лени, подозреваю, он и вовсе не слышал.
Я плотно завернулась в простыню и спустилась вниз. Правда, до кухни так и не добралась: стоило шагнуть с лестницы, как я увидела крадущегося в полутьме человека. Вот только этого сейчас не хватало! Кого принесло?!
