– Потому что вы мертвы.
Она вдруг рассмеялась:
– Разве? Я жива. Но когда-то умирала, это правда.
– А ваш супруг – некромант.
– Какое громкое слово – некромант! Настоящее клеймо. Мой муж вовсе не некромант, он истинный Армфантен, доказательство чему сидит сейчас перед вами, альтьера Морландер. Но Хай в разы благороднее предков, он замечательный человек, способный на любовь и на жертвы. Знаете, некоторые семьи обречены поколение за поколением расхлебывать ошибки предков, или доказывать что-то, возвращать долги… нельзя просто жить, обязательно всплывает какой-то долг. И мало кто способен остаться при этом хорошим человеком. По глазам вижу, что вы меня понимаете.
– У моих предков никаких долгов.
– А у вас?
Я усмехнулась:
– И у меня. Вам не повезло: философские речи о хороших-плохих и всяких там долгах чести вызывают у меня лишь тошноту, альтьера Армфантен. А высокопарные рассуждения, по моему опыту, не более, чем попытка отмыться. Или кого-то отмыть. Ваш супруг в стремлении прикрыть грязный секрет убил студента. Не скажу, что совсем невинного, но это решать Судьям.
И без того бледная альтьера Биргитт побелела еще больше:
– Хай… нет. Что за студент? Вы наверняка все перепутали, мой супруг не такой человек, он всегда любил своих студентов, в каждом из них умел находить сильные стороны, много прощал и поощрял энтузиастов. Не понимаю, о чем вы толкуете, альтьера Морландер, но… нет.
– Смотрю, супруг не баловал вас новостями из Тенета, – не удивилась я такому повороту. – А ведь это не все: студента не просто убили, его пытались воскресить при помощи ритуала некромантии. Это уже не ваш супруг постарался, иначе не было бы слова «попытались». Роль некромантов прикинули на себя уже другие молодые люди, друзья погибшего. И среди них – сюрприз – Хакон Армфантен.
Имя Хакона напряженно повисло в воздухе.
Поначалу альтьера пыталась сохранить лицо, или хотя бы разглядеть на моем лице признаки лжи, но потом сдалась, резко схватилась за грудь, пытаясь унять мгновенно участившееся от панического приступа дыхание. Это не помогло, она стянула с себя перчатки, дрожащей рукой расстегнула ворот глухого костюма. Янис, не в силах наблюдать за таким, вскочил и побежал искать воду, я же разглядывала бледные шрамы, выглядывающие из-под одежды женщины. Те самые символы, знаки настоящего, рабочего ритуала. Вот оно, все-таки есть.
Подоспел Янис с водой, Биргитт сделала несколько жадных глотков и немного успокоилась, по крайней мере, перестала панически задыхаться.
– Значит, он все-таки ваш сын. Хакон, – сделала я вывод. Теперь это стало уже очевидно, и вовсе не из-за бурной реакции альтьеры. Все дело во внешнем сходстве матери и сына. Когда я впервые увидела Хакона, сразу отметила, что с отцом у парня ничего общего. Потому что он в мать. Рост, статность, темные волосы, синие глаза в обрамлении густых ресниц, даже мимика… поразительное сходство.
– Вряд ли я могу считаться его матерью, альтьера Морландер, ведь я не видела Хакона ни единого раза с момента рождения. И эта жертва была необходима, чтобы он вообще появился на свет, я знала с самого начала, что все так будет, знала и согласилась. Мне хотелось создать эту новую жизнь, понимаете? Мне… я не видела смысла жить без этого.
Я по глазам видела, как ей хотелось этого понимания, хотелось разговора. Этой тайне слишком много лет, и альтьера намеревалась теперь выговориться по полной программе, повесить свой грязный секрет на меня, посвятить в каждый момент своей непростой жизни вдали от Тенета. И пусть меня мучило любопытство, но оно касалось вовсе не ее личных переживаний. Меня интересовало лишь воскрешение. А в чужие трагедии пусть Дарлан вникает, или Янис.
– Вы пришли в себя достаточно, чтобы отправиться в путь? – спросила я, резко поднимаясь. – Боюсь, нам следует поспешить.
– Но я не… – она беспомощно огляделась и безошибочно нашла взглядом моего сердобольного спутника: – А как же ужин? Я думала… думала, мы поговорим. Вы расскажете про Хакона, про Хая. И мои вещи… и потом мы поедем. Ночью или завтра с утра. Да, лучше было бы выдвигаться утром. Так у меня меня будет время, чтобы… чтобы подготовиться.
– Такого вам никто не обещал.
Альтьера Биргитт долго смотрела на меня, надеясь на что-то, но потом потерянно кивнула. Янис помог женщине встать. После новости о Хаконе она совсем расклеилась, так что вряд ли считала младшего Армфантена таким уж посторонним, столь остро могла отреагировать лишь мать, и неважно, виделись они или нет. Я со своей виделась много раз, к примеру, но на всю жизнь запомнила ее равнодушное лицо. Вот кому было плевать на своего ребенка, так это Кае Мор. Тут иной случай.
Подоспела помощница альтьеры, Уин, и отдала мне небольшую сумку. Девушка волновалась и тряслась едва ли не больше самой Биргитт, понимала, происходит что-то плохое, но благоразумно молчала.
Почти вся обратная дорога прошла в разговорах и женском плаче. Янис услужливо подставлял плечо, подавал платки и внимательно слушал. У него талант. Я всю дорогу наблюдала за этой картиной и с тоской поняла: а ведь прав был Дарлан, Янис не для нашего мира. Его место там, где он уже есть. И зря я так упорно тащила его в свое болото, ему бы даже ссылка в Аннерам далась проще, чем ожившие люди и заговоры против принца. И что сказать: признавать правоту Дарлана – то еще удовольствие. Впору занимать свободное плечо Яниса и орошать его горькими слезами.
Беседу Яниса и альтьеры Биргитт я слушала вполуха, но кое-что интересное для себя все же выделила: во-первых, подготовка к ритуалу велась заранее, не было никакой трагедии после смерти или душевных терзаний, толкнувших альтьера ректора на страшный проступок, а лишь заранее подготовленный план, который Биргитт поддерживала и более того, она на нем настаивала. И это вовсе не походило на попытку защитить супруга сейчас, по крайней мере, я склонялась к тому, что женщина говорит правду. Не в ее состоянии придумывать ложь и кого-то выгораживать.
Биргитт с самого начала сказали: ребенка выносить не получится. На Мертвых Землях не принято обзаводиться потомством слишком рано, но и опоздание могло привести к необратимым последствиям: все та же гнилость, способная продлить жизнь и даже спасти ее, порой лишала чего-то важного. Баланс и правила, правила и баланс. Супругам Армфантен просто не повезло.
Поэтому они и взяли все в свои руки. Биргитт знала, что умрет и готовилась к этому. Как и альтьер Армфантен. Поначалу он переживал, но потом вспомнил, кем является, и взялся за дело. Всех подробностей его изысканий альтьера не знала, даже не спрашивала, она до конца в успех не верила, но супруга поощряла во всем, ведь у него так горели глаза!
Ошиблась я только в одном: не было никакого захоронения, Биргитт умерла на рассвете, а к закату она уже пришла в себя.
– Вернуться из мертвых совсем не так легко, как вы себе представляете, альтьера Морландер, – прошептала женщина. – Совсем, совсем не так. Это не похоже на ритуалы с кровью, не похоже ни на что другое. Только на саму смерть. Много дней я лежала без движения, Хай кормил меня с ложки, и на тот момент… на тот момент я даже не знала, что это Хай! Меня терзала агония и безвестность, я не понимала, кто я, где я, не знала своего прошлого, ничего. И Хай страдал не меньше меня, ведь он не представлял, как долго это продлится, останусь ли я… такой навсегда, или произойдет чудо.
