Во первых строках своего письма Денис истерическим капслоком требовал вернуть ему жену. Потом матом высказывал свою сугубую неприязнь к абоненту. Затем органично переходил к угрозам. Лекс читал, кивал, делал скриншоты, чем черт не шутит, вдруг пригодится. Расправа, смерть, тюрьма. Все это чередовалось в произвольном порядке. В конце концов припадок миновал, и несколько сообщений Дэн уже даже удалил. Молодец какой. И наконец заговорил человеческим голосом о том, что нужно обсудить по-мужски и решить, как быть дальше. Чтоб не боялся, а выходил на разговор.
Прочитав последнее заявление, Алекс широко улыбнулся в экран: «Какая дешевая провокация, Дэн, – подумал он – Еще бы на «слабо» взять попробовал. А если не сработает, кожуру от банана подложил».
«Добровольно она к тебе не вернется, Дэн».
«Дай мне с ней поговорить, вернется!» – ответ прилетел тут же. Сидел, ждал.
«Ты пробуждаешь во мне любопытство. Но нет».
«Боишься, что снова выберет не тебя?»
«Конечно боюсь .– Он и правда широко улыбался. – Она знаешь как к тебе рвется. Привязать пришлось».
«Не тронь ее, Вольский. Пожалеешь!»
Лекс закрыл глаза и прислушался к ноющим мышцам, к приятной усталости во всем теле, которое остыло и высохло, пропитанное ее ароматом. Истому, удовлетворение, легкое возбуждение при этих мыслях чувствовал, сожаления не ощущал. Так хотелось в красках изложить Дэну, как он ее тронул, рассказать все, что между ними было за эти сутки, в каких позах и отчитаться, сколько раз и как именно она кончила. Хорошенько поглумиться и покуражиться, помечая территорию. Вместо этого Вольский открыл глаза и ответил.
«Это исключено».
«Что?»
«Я не пожалею».
«ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, ВОЛЬСКИЙ?»
– Все, – ответил он вслух.
«Подумай лучше, что сделал ты. Она не ко мне ушла, она в первую очередь ушла ОТ ТЕБЯ. Это же надо быть таким долболобом! Там были хорошие, мирные люди, Дэн, они танцевали и были ни при чем!»
«Они нарушали закон».
«Вот потому что ты такой прямоугольный и перпендикулярный, без души и сердца, тебе не понять, что ощущала она, когда ты разгонял людей, среди которых она чувствовала себя счастливой. И травил ее как преступницу».
«Вольский, верни мою жену!»
«Нет».
В ответ прилетела фотография погрома в квартире, в которой он не без труда узнал свою. В ней был обыск. Лекс до боли стиснул зубы.
«Я найду тебя, Вольский. Очень скоро найду!»
Он вышел из диалога и набрал своему юристу.
– Серега, у меня был обыск, выясни основания, законность и повесь виновных вдоль дороги! Денис Борисов зовут гражданина, скорее всего, злоупотребляет служебным положением.
– Ну и что ты сделал господину Борисову?
– Жену увел.
Серега в ответ лишь присвистнул.
– Кстати, какая сейчас практика по бракоразводным процессам?
– Никакой. Ее нет, – последовал ответ.
– Ну, значит, готовься, Серый, будет.
Лекс вернулся в постель, где безмятежно спала Елена Троянская. Он аккуратно перелез через нее на свою половину узкой кровати и прижался сзади. Хер с ним, с обыском. Оно того стоит.
Это были двое суток непроходящего опьянения. С каждым разом он узнавал ее все лучше и теперь знал, как прикоснуться, как обнять и куда поцеловать, чтобы она возбудилась и почувствовала себя счастливой. От количества улыбок болело лицо, все мышцы ныли как после долгой тренировки, но это ничуть не мешало и в душе, и на кухне, на столе, на полу и, конечно, в кровати снова и снова сплетаться руками, ногами, губами.
У нее никогда не было столько секса и никогда не хотелось столько. Альбина сама себя не узнавала, откуда только прорезался такой темперамент? Они подолгу не давали друг другу уснуть, а потом просыпались среди ночи и снова занимались любовью как одержимые. Даже разговоры у них получались очень короткие. Начнут говорить, поглаживая ладони и пальцы друг друга, заиграются и вот уже трутся не только руками, а все тело приходит в движение, и тема замирает, а диалог продолжается в безмолвном режиме. А поговорить хотелось обо всем на свете, но успеется, еще успеется, столько времени впереди. Насытить бы голод хотя бы немного. Но в те дни им не удалось приблизиться к сытости и даже представить, что это возможно.
– У меня от твоей бороды уже лицо горит, – и тут же погладила мягкой ладонью по щетине, поцеловала.
У нее даже голос изменился, так казалось. Стал каким-то глубоким, мягким, тягучим.
– Надо вылезти из постели и прокатиться до магазина. Бритву купить, зарядку для мобильного. – Он улыбнулся и ответил на поцелуи. – Но ка-а-ак? Я на минуту не могу от тебя оторваться.
Он рассматривал на просвет ее ладонь. Против солнечного света из окна ее бесконечно длинные, тонкие пальцы казались светящимися и почти прозрачными.
– А почему не домой?
– Далеко, – солгал он.
– А мне надо съездить домой…
– Зачем? – в грудь больно ударило неприятным.
– Забрать вещи. Документы, одежду, ноутбук, сменное белье, в конце концов.
– Оно тебе ни разу не пригодилось, – он против воли широко улыбнулся, она ответила взаимной улыбкой. – И в моей рубашке тебе лучше, чем мне.
– Я не могу вечно отпрашиваться с работы, рано или поздно придется появиться.
– Увольняйся к чертовой матери, – прошептал он ей в самое ухо. – Не будешь же ты в том доме работать и дальше? Отдохни. Займись живописью.
Она вздохнула так мечтательно и протяжно, улыбнулась еще раз и, повернувшись к нему, задела губами его губы, но немедленно отпрянула, не давая втянуть себя в полноценный поцелуй.
– Выставишь его из своей квартиры, сдашь в аренду, будет тебе доход на помаду, об остальном я позабочусь.
– Ты сам на работу забил. Позаботится он.
– Могу себе позволить небольшой отпуск впервые за пять лет.
– Мне все равно надо домой, понимаешь?
– Не надо. – Его ладонь выпустила ее ручку и заскользила по животу вниз, вниз. Она вся изогнулась, вывернулась из его лап и села на расстоянии.
– Запрещенный прием, Вольский, – она попыталась скрыть за бодрым тоном бросившийся в лицо румянец и сбившееся дыхание, – не получишь ничего, пока не свозишь меня за вещами.
– Ммм, – он приподнял брови и перевернулся на живот, – шантаж! Обожаю! – он подобрался, будто кот, охотящийся на птичку.
Она слезла с кровати и с улыбкой отступила еще, пока он жадно пялился ей между ног. Прикрылась ладошкой. Твюмть, он чуть не взорвался от хохота.
– Леша, ну я серьезно!
Он с рычанием бросился на нее с кровати, и она с визгом и хохотом вылетела из спальни, но тут же была сграбастана его лапами, и он втащил ее обратно. Обхватил за плечи и поперек живота, сжал ладонью подбородок и основание шеи и горячо задышал ей в ухо.
