— Так ведь он им питается! — испуганно заверещала Мартина, отпрыгивая за спину наследницы Эйросского замка.
Ллей Тадеуш выпрямился во весь рост, став внезапно выше и шире, и глубоко вдохнул ворвавшийся в покои морозный воздух. Жутко улыбнулся, разводя руки в стороны. Коротко выдохнул, разнося по покоям душный, словно из печи, жар — и спальня полыхнула. Пол, стены, даже потолок — всё охватил призрачный огонь. И этот огонь разгорался сильнее с каждым жадным вдохом мага огня.
— Огню нужен воздух, — задыхаясь от дыма, догадалась пэра Эдна.
Они оказались в огненной ловушке. Стена огня отделяла их от дверей и окон, так что четверо слуг и двое стражников оказались заперты в спальных покоях вместе с хозяином царившего безумия — и его не менее сумасбродной внучкой. Мартина причитала, вжавшись в широкую спину мэмы Софур, пэр Нильс, кажется, терял сознание, а пэра Эдна безуспешно хваталась за кувшины и склянки у ложа. Все оказались пусты.
— Деда! — крикнула Камилла, подлетая к ллею Тадеушу. Схватилась руками прямо за тлеющий камзол и встряхнула — насколько хватало сил. — Ты нас угробишь, дед! А ну перестань, слышишь! Или я сейчас же возьму и уйду! Слышишь?! Уйду от тебя! Навсегда уйду!..
Сама не понимала, что несёт. Однако подействовало сразу: светлый ллей опустил руки, вглядываясь в незнакомое лицо растрёпанной девицы, и медленно, словно через силу, опустил тяжёлые ладони ей на плечи.
— Золтан, — чётко проговорил ллей Тадеуш. — Сын мой.
Камилла снова вспыхнула — уже от обиды. Она, может, и не хвастала красотой, как ллейна Бианка или её нежная дочь, однако же со зрелыми мужами её ещё не путали.
— Деда, — напряжённо позвала Камилла. — Ты глаза-то разуй. Какой я тебе Золтан? Я Камилла, — повторила дочь Рыжего барона. — Твоя внучка.
Тадеуш задумался, глядя на неё мутными болотными глазами. Кажется, успокоился, потому как призрачный огонь резко стух, расстелившись под ногами искрящими змейками. Пэра Эдна с мэмой Софур тотчас выскочили прочь из спальни, подхватив под локти пэра Нильса, а стражники и мэма Мартина, к чести последней — остались.
— Он тоже… говорил, что уйдёт… и ушёл…
Светлый ллей опустил на грудь косматую рыжую голову, и широкие плечи дрогнули.
— Ну, ну, — растерялась Камилла, когда маг огня пошатнулся, закрывая загрубевшими, пахнущими костром руками лицо. — Может, вернётся ещё. Его величество, да и ллейна Бианка, кажется, верят в это. Слышишь, деда? Вернётся отец… В смысле, ллей Золтан, твой сын.
— Вернётся? — эхом, с безумной надеждой откликнулся маг огня, отрывая мокрое лицо от дымящихся ладоней.
— Конечно, вернётся, — соврала Камилла, глядя в глаза деду. — Если ты поможешь.
Безумец заинтересовался настолько, что позволил себя увлечь на постель. Камилла присела рядом, осторожно погладила дедово плечо. Обернулась на застывшую горничную.
— Воды подайте, — распорядилась она. — Вместе с лоханью. Да кто там из слуг мужеского полу имеется? Их зовите тоже. Светлому ллею Тадеушу понадобится помощь с омовением.
— Да… поздно ведь, — нерешительно ввернула старшая горничная. — Кто ж из слуг сейчас возиться-то захочет? Завтра уж…
— Завтра рассчитаю каждого, кто откажется, — перебила Камилла. — Так что приготовьте список имён, мэма Мартина, или уйдёте первой.
— И вперёд ногами, — мстительно пробормотала мэма Софур, выглядывая из-за створки двери. Поглядела на воспитанницу с гордостью, смахивая так и не выступившую слезу.
— Мне и няньке подготовьте соседние покои, — продолжала Камилла, всё ещё поглаживая деда по плечу. Ллея Тадеуша это, кажется, успокаивало: он даже прислушался к разговору, нахмурив грязный, в разводах копоти, лоб. — Пэра Эдна, пэр Нильс, отправляйтесь в восточные покои, отдохните как следует: силы завтра понадобятся. Мэма Мартина, — позвала дёрнувшуюся горничную Камилла. — И ужин. Распорядитесь подать всем гостям, а также светлому ллею Тадеушу.
— Его… ллей Корнелиус кормит… — пробормотала Мартина, рассматривая странную парочку. Маг огня, кажется, совсем успокоился и то и дело поглядывал на внучку, тревожно и вопросительно. Словно узнавал и не узнавал одновременно.
— Ллей Тадеуш отужинает со мной, — сосчитав уже до двух десятков и назад, терпеливо ответила Камилла. Дочь Рыжего барона, кажется, теперь понимала, отчего магический дар не передавался женщинам. Будь у неё власть огня — спалила бы к себам всех нерадивых слуг!.. И в отличие от ллея Тадеуша, вряд ли бы кто её успокоил. — Если ллей Корнелиус вернётся, передайте ему, что в замок вернулась законная наследница Эйросского замка, и что я жду его в покоях моего деда. Всё ли ясно?
— Не всё, дорогое дитя, — раздалось от входа.
Шагнувший внутрь невысокий седовласый человек показался Камилле смутно знакомым. Одетый в богатый и чистый камзол, королевский регент с отличительной лентой на груди казался необыкновенно и даже чересчур ухоженным для обугленного крыла Эйросского замка.
— Ллей Корнелиус, полагаю, — помолчав, обронила Камилла. Вставать не стала: горячие пальцы деда вдруг вцепились ей в запястье, словно Тадеуш что-то хотел и не мог сказать.
— А вы представились наследницей этого замка, дитя, — улыбнулся королевский регент, проходя в покои. — И раз других детей, кроме Золтана, у дорогого Тадеуша не родилось, то, верно, вы его дочь. Я угадал?
— У меня есть письмо от его величества короля Родрега Айронфисского, — вскинув подбородок, приготовилась к долгой обороне Камилла. — А также свидетельство ллейн Бианки и Одетты, к несчастью, угодивших в руки разбойников по дороге. Однако пэра Эдна, равно как и пэр Нильс, подтвердят, если распоряжения его величества окажется недостаточно. Вот здесь…
— Покажете мне утром, — мягко улыбнулся ллей Корнелиус, внимательно глянув на гостью, и ещё внимательнее — на хозяина замка. — У меня и без письма его величества нет никаких сомнений в том, что вы — дочь светлого ллея Золтана. Огненная кровь не лжёт. А ваша — ещё не терпит промедлений. Верно?
Мэма Мартина стрелой метнулась прочь из покоев, за ней отправилась пэра Эдна и пэр Нильс. Стражники ретировались за двери раньше всех, так что внутри остались лишь хозяин замка, его внучка, королевский регент — и мэма Софур, вовремя примостившаяся на почерневшем сундуке в углу.
— Верно, ллей Корнелиус, — вежливо и осторожно отозвалась Камилла, всё ещё ощущая нервную хватку деда на запястье. — Терпением, кажется, никто из нашей семьи не отличается.
* * *
Королевский регент оказался человеком рассудительным и кандалы отомкнул — для спокойствия «прелестной Камиллы» и ради омовения хозяина замка.
— На ночь — одену снова, — вздохнул ллей Корнелиус. — Бедный Тадеуш может навредить прежде всего самому себе. У дверей-то стража, но долго ли ему спалить собственных людей? Так надёжней, ллейна Камилла.
Дочь Рыжего барона ничего не ответила: хватило и первой небольшой победы. Дождавшись, чтобы принесли и лохань, и воды, она лишь тогда оставила впавшего в задумчивость деда. Пальцы Тадеуша не желали её отпускать, так что вмешался уже Корнелиус: положив ладонь поверх руки мага огня, он несильно сжал. Хватка Эйросского ллея тотчас ослабла, словно крепкие пальцы лишились костей.
