* * *
Ужин, обыкновенно, они вкушали вместе с ллеем Корнелиусом, в малой столовой. Пэра Эдна по такому случаю даже переодевала недовольную Камиллу. Наследница Эйросского замка хмурилась: красота красотой, но это сколько же времени теряется!
— Ллей Корнелиус — человек, который ценит утончённость, — не согласилась с ней камеристка. — Рядом с ним даже самые изысканные ллейны почувствуют себя неуютно.
— А мне нормально, — без запала возразила Камилла, позволяя уложить растрепавшиеся за день волосы. — От того, что вы прикрутите корове седло, пэра Эдна, животина стройнее не станет.
— Во-во, — поддакнула из угла нянька: в тот день она опрокинула стаканчик вина и близко к воспитаннице не подходила, опасаясь возмездия. — Мужичок, который так себя вылизывает, точно не в порядке, дорогая Эдна! Либо не по женщинам, либо ещё какая хворь в нём водится. Взять покойного… ох ты ж мне… то есть, дорогого хозяина моего, Рыжего барона! Уж до чего светлый Золтан был собою хорош, а всё же рожу бальзамами не мастил, космы по три раза на дню не расчёсывал, и благовониями не обливался. А вот регент энтот…
— У ллея Корнелиуса есть сын, насколько мне известно, — помолчав, проронила камеристка. — Ллейна Бианка как-то упоминала. Сказала ещё, что он им совсем не занимается, и что нам это аукнется.
— Один сын — так себе доказательство, — подняла палец мудрая нянька. — Один раз с женщиной и последний мужеложец сумеет. А вот…
— Мэма Софур! — не выдержала пэра Эдна. — При ллейне Камилле!..
— А то она не знает? — поразилась Софур. — Это у вас в королевстве закон строгий да Храм Отца за приличиями зорко следит, а на Рыжих Островах нравы-то посвободнее. И в таверне любой живой товар на выбор, для ночных услаждений, и на нашей улице…
— Ну хватит, няня, — прервала Камилла. — Нам-то какое дело до чужих предпочтений?
— Знание лишним не будет, — не согласилась Софур, благоразумно умолкая.
В этот раз, впрочем, ллей Корнелиус в замке отсутствовал, так что Камилла, пэр Нильс, мэма Софур и пэра Эдна собирались отужинать в малой столовой без королевского регента. Кухарка, мэма Дофна, готовила для ллеев и заодно на всю прислугу, а прислуживал при столе немолодой слуга, хмурый и мрачный. То и дело он поглядывал на новую хозяйку, словно прикидывая, можно ли верить рыжей девице, но так ни разу и не заговорил с будущей хозяйкой.
— Ллею Тадеушу ужин подали? — привычно поинтересовалась Камилла, присаживаясь во главе стола. Это ллей Корнелиус разъяснил, где у стола глава, и почему наследница Эйросских земель должна там сидеть.
— Лично проследила, — подтвердила пэра Эдна, оглядываясь. — А где мэма Софур?
Чтобы нянька и пропустила ужин — такого ещё не случалось. Камилла обеспокоилась, попросив, чтобы слуга проверил. Тот от стола не отошёл, но вызвал молодую горничную, отправив в западное крыло.
— Мэма Софур дверей не отперла, — запыхавшись, возвестила та, вернувшись в малую столовую. — Велела только оставить ей чего повкуснее, да вас, светлейшая ллейна, просила в покои поторопиться: дело у неё какое-то.
Камилла застыла, обдумывая непривычное послание няньки. Успокаивало только одно: точно из уст мэмы Софур исходило, раз про ужин няня не забыла. Быстро дожевав сочный кусок мяса, Камилла поднялась, извинилась перед пэром Нильсом и пэрой Эдной, и поспешила в свои покои.
По пути даже порадовалась на царящий в западном крыле порядок: таки отскребли и стены, и даже потолок, а часть коридора даже и выбелили. Ещё бы цветов сюда каких, или картин, скажем… небось сыщутся у деда-то? Кстати, и библиотеку бы проверить…
— Кто там? — насторожено отозвались из-за двери.
— Я, няня, — нетерпеливо постучала Камилла, оглядываясь. Отсюда она не видела ни покоев ллея Тадеуша, ни покоев регента, однако намеревалась вскорости проверить — и как стражники пост держат, и к деду перед сном заглянуть. Ллей Тадеуш в последние дни казался подавленным и отстранённым, смотрел сквозь внучку, не узнавая, и не откликался ни на один вопрос.
— Одна, что ль?
— А тебе мало? — вскипела Камилла. — Открывай, говорю! Что там у тебя?
Дверь опасливо приоткрылась — ровно настолько, чтобы Камилла с трудом протиснулась внутрь, втянув живот вместе с недоеденным ужином. И замерла на пороге.
— Няня… — в ужасе выдохнула дочь Рыжего барона. — Ты что творишь?
— Я-то? — обмахиваясь заслонкой от камина, уточнила Софур. — Я бдю, ллейна Камилла! Живота не жалеючи, за вами, Эйросскими ллеями, приглядываю. А вобла эта сушёная мне сразу не понравилась!
Камилла не двинулась с места, безмолвно глядя на связанную бельевыми верёвками мэму Мартину. Старшая горничная сидела прямо на полу, на сбившемся ковре, а запыхавшаяся и потная мэма Софур глядела на соперницу с ликованием победительницы.
— Что, змея? — бесцеремонно ткнула распорядительницу Софур, получив в ответ лишь умоляющее мычание: нянька завязала бедолаге рот, соорудив кляп из носовых платков. — Не удался коварный план? У-у, ведьма! Я таких, как ты, хорошо знаю… Жрёшь и не толстеешь — как есть ведьма!
— Няня, — слабым голосом позвала Камилла, — или ты объясняешь, что здесь происходит, или…
— Что? — вскинулась Софур. — Отпустишь ту, которая деда твоего потравила?
Камилла побледнела. Не оборачиваясь, заперла двери за спиной, зябко повела плечами.
— Подробнее, — устало попросила наследница Эйросского замка.
— Я щас тебе кляп выну, — предупредила мэма Софур поверженную Мартину, — а ты и повторишь, чего мне только что говорила.
Мартина торопливо закивала, с ужасом глядя на островитянку. Даже не закричала, когда Софур и впрямь вытащила кляп, присев на топчан сразу за её спиной.
— Всё расскажу, — хрипло выдохнула старшая горничная. Всхлипнула. — Только жабу эту уберите!
Камилла потёрла занывшие виски.
— Кто б говорил, пиявка недостойная, — скривилась Софур. — Пиявка, потому как к деду твоему присосалась, — веско пояснила нянька, обращаясь уже к воспитаннице. — А недостойная, потому как честной платы ей вдруг стало мало, видите ли! Это как если б я на Рыжего барона заглядывалась! Тьфу, срамота…
— Да объясни ты толком, няня! — не выдержала Камилла, проходя в спальню.
— И объясню, — изволила Софур. — Я за этой гадюкой с первого дня наблюдаю. То она, значит, моему пэру Нильсу глазки строит да против меня гадости говорит, то под дверьми уши развешивает, а то и трётся постоянно у покоев ллея Тадеуша и ллея Корнелиуса. Вертихвостка! — сурово припечатала нянька, с презрением глядя на старшую горничную.
— Неправда, — всхлипнула мэма Мартина. — Не нужен мне ллей Корнелиус! Да и пэр Нильс не нужен!
— Ага, а блинами на кухне ты его по старой дружбе кормила! — вскипела Софур, сжимая пудовые кулаки.
— Няня!!! — выкрикнула Камилла. В сердцах даже швырнула в камин первый же попавшийся предмет. Огонь удивлённо полыхнул, выпуская сноп искр, а Софур с сожалением поглядела на забрызганное кляксами платье: предмет оказался чернильницей.
