Патрик Блаунт вдруг сильно пошатнулся, так что мэм Гирр мигом оказался рядом. И вовремя: маг воздуха уже оседал на ослабевших ногах. Вдвоём с подоспевшим возницей они опустили притихшего паладина на землю, расстегнули фибулу на плаще.
— Кровь, — ужаснулась Камилла, присаживаясь рядом.
Из носа паладина и впрямь стекала тонкая струйка, кожа вновь стремительно побледнела, но дыхание казалось ровным, хоть и слабым.
— Выдохся, — припечатал кучер.
— Надорвался, — согласился мэм Гирр. — До утра в путь никак нельзя: пусть отлежится. Тэрн! Беги в харчевню, буди хозяев, пусть готовят комнаты. И захвати кого-нибудь из помощников, скажи, щедро заплатим.
Камилла быстро выхватила из сумочки кошель, протянула кучеру серебряную монету.
— Подбодри их там, — сбивчиво пояснила она. — Пусть шевелятся!
Небо отозвалось далёким раскатом усталого грома.
Глава 14. Цена святости
Свободных комнат в таверне оказалось только две. В одну перенесли сундук с вещами, чудом не вылетевший из кареты при воздушном путешествии, в другую — бесчувственного паладина. Хозяева, сдобренные серебром, суетились, подавая по распоряжению Камиллы то горячую воду, то свежие полотенца. На саму девицу поглядывали с интересом: явно запомнили ещё в прошлый раз. Камилла не возражала: главное, чтобы про вилку забыли.
— Я останусь с ним ненадолго, — быстро проговорила Камилла, шагнув на порог мужской комнаты. — Вы пока сами освежились бы, мэм Гирр… да тёплого на ночь выпили. До утра, будем надеяться, с нами уж точно ничего дурного не станется.
— Как скажете, светлейшая, — помедлив, обронил королевский воин. — Побуду внизу, с Тэрном. Ллея Блаунта я уложил в постель да по вашему указанию умыл, как мог. Паладины хранимы даром Отца: верно, скоро восстановится.
— Пользовался-то он далеко не даром Отца, — возразила Камилла, подходя к деревянной кровати. Там, бледный и тихий, как безветренный день, спал Патрик Блаунт. — Кто его знает, как от магии стихий восстанавливаются?
Мэм Гирр подумал и вынужденно признал правоту молодой ллейны.
— Зовите, если что, — сдержанно кивнул воин, прикрывая дверь.
Если верный защитник и подумал чего, что с благочестием благородных не вязалось, то молча проглотил невысказанные мысли. Камилла в нём не сомневалась, а даже если бы и взялся трепать языком: ей какая разница? Чай, не трепетная ллейна Одетта, и не такие слухи переживёт.
Осторожно присев на скрипнувшую табуретку, Камилла помедлила и коснулась холодного, стараниями тщательного умывания, лба паладина. Теперь, когда не приходилось в ответ выдерживать тёплый взгляд карих глаз, она позволила себе рассмотреть спящего внимательнее. Высокий открытый лоб, светлая кожа, на которой отчётливо выделялась её смуглая ладонь, тёмно-русые, почти чёрные волосы. Губы, ещё бледные, почти сливавшиеся с кожей. Без тёмного плаща и оружия Патрик Блаунт выглядел непривычно. Но, положа руку на сердце, таким паладин ей нравился ещё больше. Светлая нательная рубашка натягивалась на плечах, руки, спокойные, неподвижные, лежали поверх тонкого лоскутного одеяла. Такой мужчина, как сказала бы мэма Софур, не в гостином дворе — в ллейских покоях лежать должен. Рядом с ней, разумеется.
С Камиллой, в смысле.
— Ну и мысли в голову лезут, — вслух вздохнула наследница Эйросского рода, опуская ладонь на руку паладина. Коротко стиснула холодные пальцы, осторожно погладила. И тут же подскочила, как ошпаренная, когда те внезапно сжались в ответ, поймав вороватую ладонь в мёртвый капкан.
— Поделитесь, — слабо выдохнул Патрик, не открывая глаз.
Камилла на пробу дёрнула рукой и, убедившись, что безнадёжно, опустилась обратно на табуретку.
— И не подумаю, — негромко отозвалась дочь Рыжего барона, чувствуя, как вновь расслабляются холодные пальцы. — Вам отдохнуть нужно, ллей Блаунт.
— Патрик, — напомнил паладин. — Мы договорились…
Камилла накрыла второй ладонью теплеющие пальцы мага воздуха.
— И выспаться надо бы, — неловко проронила она.
— Мне… надо… согреться…
Помнится, в лавке мэма Фаиля перебравший покупатель как-то так и выразился, прежде чем полезть к молоденькой лавочнице. От прилипчивого ухажёра Камилла в тот день избавилась просто: под руку подвернулась чугунная сковорода. Мэм Фаиль ещё потом ругался, что вмятина осталась.
Вот только ллей Патрик явно имел ввиду только то, что сказал. И впрямь замёрз, что ли?
— Тут больше одеял нету, — растерянно огляделась Камилла. — Я бы плащ сверху накинула, так сушится одежда-то. Мокрая вся насквозь, ровно вы не в смерч, а в водоворот попали. И камин ярко растоплен. И воздух хоть и сырой, но тёплый. Мы же на юг идём! Едем. Летим, — совсем запуталась дочь Рыжего барона. — В общем, тут по-любому уютнее, чем в Эйросских землях.
— Наше имение находилось на севере, — слабо, всё ещё не открывая глаз, усмехнулся Патрик. — Я привык к морозам. Но мёрзну всё равно. Это холод изнутри… Я… не знаю, как объяснить…
Камилла придвинулась ближе, повинуясь сжавшимся пальцам паладина. В её маленьких и горячих ладошках те постепенно согревались, а напряжённые плечи заметно расслаблялись.
— Я знаю, — рассеянно откликнулась наследница рода огня. — Дед мой вон горит изнутри, разве что огнём не плюётся, а вы, Патрик, видимо, вечно мёрзнете. Вполне объяснимо. Вы нас когда в воздух подняли, так сразу похолодало. Одно из двух: либо там, наверху, и впрямь прохладнее, либо у нас кровь от ужаса застыла. Причём сразу в лёд, — припомнила собственные ощущения Камилла. — Если у вас внутри то же самое, то вы ещё стойко держитесь, ллей Блаунт.
Патрик тихо рассмеялся и открыл глаза. Плеснул ореховой теплотой пристальный взгляд.
— Это очень странно, — вдруг тихо, но отчётливо проговорил паладин. — Мне теплее с вами… с тобой, Камилла… Я согреваюсь…
— Тогда я посижу ещё немного, — подавила довольную улыбку Камилла. — Выходит, не только огню нужен воздух, но и наоборот. Мне не жалко: грейтесь. Когда ещё так поговорим? Вы дело сделаете — и уйдёте.
И добавила бездумно, рассеянно:
— Ты ведь себе не принадлежишь…
Патрик не отозвался, молча разглядывая враз погрустневшую Камиллу. Протянул руку, касаясь её щеки. Пальцы, уже потеплевшие, живые, легко погладили линию подбородка, поднялись к щеке.
— Даже если я уйду из ордена, — совсем тихо проронил Блаунт, — что я предложу тебе? Ллей Корнелиус не солгал — я проиграл родовое имение… в игру в кости. Это большая глупость с моей стороны, и я о ней уже упоминал…
— Ты не похож на азартного человека, ллей Патрик, — не сводя глаз с паладина, вдруг заметила Камилла. — Я много игроков повидала. В таверне, где работали племянники мэмы Софур. У них глаза… мутные. Если бы ты даже и переболел игрой, то должен был бы хоть чем-то её заменить. Иные в выпивку ударялись, другие плетением корзин занимались. Что угодно, чтобы только забить дикую страсть. А в тебе нет ни больных, ни иных дурных наклонностей. Отец Небесный наградил острым зрением: я вижу. Иногда даже больше, чем говорю вслух, — помолчав, добавила наследница рода огня. — Так что же случилось на самом деле, ллей Патрик?
