И голос, словно дыхание утихающего ветра:
— Камилла…
— Патрик, — жалобно всхлипнула она, протягивая слабые руки.
Горячие змейки крови текли по изодранным плечам, спина занемела от боли. Так, что Камилла даже не нашла сил обнять любимого, когда тот рухнул на колени рядом с ней, обхватывая руками. Стиснул, не замечая, как болезненно выдохнула невеста. Прижался ледяными губами к её виску — горячему, влажному. И резко разомкнул объятия, почувствовав наконец кровь под ладонями.
— Ты ранена? — выдохнул Патрик, оглядывая её невозможными, прозрачно-голубыми глазами. Те стремительно темнели, возвращая привычный карий цвет, да и кожа мага воздуха теплела, наливаясь живыми человеческими красками. — Камилла… родная, любимая… Унесу, я унесу тебя отсюда…
Увы, Патрик Блаунт не сумел воззвать к собственной стихии. Так же, как это не получилось у Рафаэля Айронфисского, а затем — у Тадеуша Эйросского. Даром маг воздуха сжимал кулаки — через пальцы лишь сбегали змейки слабых разрядов, тотчас теряясь в кожаных перчатках.
— Не могу, — поразился Патрик, разглядывая собственные бессильные ладони. — Не подчиняется… впервые — не подчиняется… не рвётся наружу… Я — пуст…
— Амулет стихий! — болезненно, неузнаваемо выкрикнул ллей Тадеуш. — Проклятый… уб… Корнелиус… пьёт энергию, любую… Пьёт, как влагу! Когда выпьет до дна — мы сдохнем… Как скорлупа… пустая, высохшая… Он пьёт нас…
Камилла обернулась.
Маг огня по-прежнему не держался на ногах, и подобрался ближе лишь стараниями собственных воинов. Пользуясь тем, как смерч разметал неубиваемых тварей, ллей Золтан тоже сделал бросок вперёд, подхватив постанывающего Рафаэля. Магам и впрямь приходилось несладко. Амулет собирал прежде всего энергию стихий, притягивая их к себе, словно магнит — металл. Рафаэля и Тадеуша буквально выворачивало — так, что наследный принц скорчился у ног Рыжего барона, а маг огня невнятно ругался, припав на колено. Даже головы не поднимал, не в силах справиться с превосходящей силой.
— Ллейна… Одетта… — хрипло вытолкнул ллей Тадеуш. — Не уберёг… И вас… потеряю… Не… не сейчас, я ведь только… только нашёл…
— Столько пафоса, дорогой Тадеуш, — раздалось от дверей спокойное и усталое. — К чему так волноваться? И отчего ты не обождал в замке? Я ведь предупреждал и тебя, и твоих людей, чтобы убрались из города. Но ты, горячая голова, редко слушаешь мудрых советов. Потому что гордость. Потому что сам умный. А потом платишь за собственную гордыню — кровью своих детей. Кого тут винить, как не себя?
Ллей Тадеуш лишь зубами заскрежетал — либо от бессилия, либо от правоты собеседника.
— Впрочем, ты вовремя, — задумчиво кивнул ллей Корнелиус, разглядывая площадь. Амулет стихий на его груди тускло полыхнул, ограждая их полупрозрачным щитом от застывших тварей. — И наследный принц тоже. В нём так много молодой, бурлящей энергии! Я выпил её с удовольствием… Ведь я, признаться, уже совсем выдохся. Ещё и этот паладин…
Ллей Корнелиус повернул голову, взглянув на мага воздуха, и тот невнятно вскрикнул, выпустив Камиллу из объятий. Повалился на мраморные плиты, корчась в судорогах.
— Перестаньте! — хрипло выкрикнула Камилла. — Зачем вы его мучаете?!
— А зачем его друзья-паладины закрыли врата? — поинтересовался маг воды. Пожал плечами, спокойно, даже примирительно. Ллей Корнелиус с обретением амулета стихий почти не изменился, и это пугало больше всего. Словно добрый дядюшка с чёрной душой… — Уже три портала закрыто, и мне становится всё труднее удержать главный. Так что это твой жених виноват, девочка.
— В чём? — спросила Камилла, чтобы только отвлечь внимание ллея Корнелиуса от Патрика. Паладин, кажется, приходил в себя, в отличие от магов огня и земли, потому что побелевшие губы шептали молитву, и руки, скованные судорогой, почти соединились в молитвенном жесте.
— В том, что мне потребуется более сильный приёмник, чтобы распахнуть врата, — любезно пояснил ллей Корнелиус.
Понятнее Камилле не стало.
— Я ведь едва не упустил это из виду, — сокрушенно покачал головой маг воды. — Ведь чтобы связать два мира, нужен и передатчик, и приемник. И если передатчик я с боем, но достал, — ллей Корнелиус коснулся пальцами амулета стихий на груди, — то я никак не мог понять, что послужит приёмником. Всё же это редкая удача, что я не убил тебя, дитя!
— Не тр-рогай её…
Ллей Тадеуш ещё договаривал, а Рыжий барон уже бросился вперёд — по ступеням вверх, чтобы вонзить клинок прямо в горло говорящему. Но ещё быстрее он отлетел назад, отброшенный колдовским вихрем — никак, позаимствованным из магии воздуха.
— В следующий раз выпью досуха, — дружелюбно предупредил ллей Корнелиус, когда Рыжий барон с проклятьями приземлился на поломанных плитах площади.
— Отец, не надо! — вскрикнула Камилла, поднимаясь на ногах. Она видела много раз, как маг воды вытягивает влагу из человеческих тел. Видела — и не хотела видеть вновь. — Я… я пойду, ллей Корнелиус. Только не троньте их!
— Благородна, смела, благочестива, — понимающе улыбнулся маг воды. — И как же я тебя проглядел? В тебе столько огня, девочка, что я должен был понять. Ты — именно такой приёмник, какой мне нужен! А не та бесполезная девица, в которой лишь тень спящей магии. Первая попытка её едва не убила, да и портал получился слабым. Мне только и хватает, что удерживать его приоткрытым. Но чтобы распахнуть пошире, да призвать энергию того мира в этот, нужна кровь погуще, почище, погорячее. Твоя кровь, моя девочка!
— Как… как…
Камилла хотела бы сказать «как скажете», но горло перехватило — и от неожиданной жажды, и от страха. Что ждало её там, внутри? Впрочем, не всё ли равно? Внутри ждала ллейна Одетта, с которой она обращалась не слишком по-дружески — и которой могла бы отплатить сейчас. Жизнь за жизнь — большего подарка Камилла сделать не могла…
— Как я догадался? — превратно понял маг воды. Снисходительно улыбнулся. — Понимаешь, дитя, чтобы выдержать энергию магии стихий, нужен особый материал. Я долго думал, какая же материя способна пропустить эту энергию через себя — и переродить её в то, что мне нужно. А потом меня осенило. Женщины!
Ллей Золтан невнятно выругался, ллей Тадеуш дёрнулся, но не смог даже поднять взор на противника. Зато Патрик наконец сумел усесться на мраморных плитах, поддерживая себя одной рукой.
— Ведь недаром женщины колдовских родов невосприимчивы к магии, — довольно щёлкнул пальцами маг воды. — Подумай сама: будь они чувствительны, они бы погибли от поцелуев собственных мужей! По себе знаю: сдержать магию внутри порой очень тяжело. И уж точно не в моменты супружеской близости. Поэтому супруги магов не из рода стихий гибли с незавидной регулярностью. Но не дочери рода! — вздёрнул палец вверх ллей Корнелиус. — Они жили с супругами-магами долгие годы, и не только принимали энергию стихий в себя, словно энергоприёмники, но и перерождали её внутри, даря новую жизнь очередному носителю магии… И ведь дед твой, Тадеуш, об этом прекрасно знал! И не поделился со мной, — попенял старшему кузену ллей Корнелиус, качая головой. — А ведь я хотел задействовать ллейну Бианку. Она уже немолода — не жаль, если не получилось бы. Это как пробный эксперимент: её смерть меня бы не расстроила. Но братец Салават вмешался. Ох уж эта безответная любовь!..
