— Вы бы туда не ходили, светлейшая, — заволновался городской стражник, когда Камилла вывернула к соседней площади — той самой, перед храмом Отца. Храм вычистили да освятили, но новый священник ещё не приехал, так что служб в нём ещё не проводилось. — На дальних улицах ветер поднялся — чисто ураган! Дозорные передали, что видели смерч на окраине. Кажись, стороной прошёл, а всё же лучше не ходите. Я бегу ллею Тадеушу доложиться — он о таком велел сразу сообщать…
— Я осторожненько, — пообещала Камилла, разглядывая кружащие в воздухе листья да улетевшие с торговых улиц флажки и украшения.
Здесь, на отстроенной площади у храма, царил сумрак, разгоняемый лишь городскими фонарями, и тишина, нарушаемая лишь голосами и музыкой с соседних улиц. Камилла прошла к самым ступеням храма, разглядывая двери со свежей резьбой. Пару лун назад она не так сюда приходила. И выходила, кстати, не одна…
Шаги за спиной показались особенно отчётливыми: на гладком камне новой мостовой каждый звук словно в разы усиливался.
Камилла обернулась.
Тёмная фигура, укутанная в плащ, показалась вначале незнакомой. Человек выходил из темноты неосвещённой улицы стремительно и не таясь, но лишь по светящимся глазам, всё ещё голубым после недавнего колдовства, Камилла узнала ллея Патрика Блаунта.
Паладин не шёл — почти бежал к ней. И лицо его сияло так, словно изнутри его освещали все огни праздничного Фэйерхолда.
— Камилла! — сияя, выдохнул маг воздуха, подхватывая её на руки. Закружил так, что Камилла даже заволновалась: как бы смерчем не обернулся. — Родная! Ты здесь! Встречаешь…
Вообще-то просто отошла воздухом подышать, но пусть так и думает. В конце концов, воздух она тоже нашла.
В груди перехватило.
— Может, и не стоило, — сварливо отозвалась Камилла, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не поддаться слабости, не стиснуть любимого в объятиях. Получалось плохо: вроде как сердилась, но глупую улыбку удержать не могла. — Ты бросил меня, Патрик Блаунт! Соврал, будто в орден направился…
— Я и направился.
— Тогда чего ты… как ты… тут…
Камилла шмыгнула носом, и ллей Блаунт осторожно поставил её на землю. Встревоженно заглянул в глаза.
— Что ты, родная? Я действительно вернулся в орден. Доставил братьев-паладинов, кто помогал порталы закрывать, на места службы, убедился, что моя помощь не требуется, пошёл к настоятелю…
— Столько времени от тебя ни единой весточки! — в сердцах притопнула Камилла. — Я решила, что ты уж на новое задание отправился, а мне и не доложился! Что я должна была думать?
— Я… полагал, это очевидно… — запнулся паладин. — Я же люблю тебя, ллейна Камилла! Просто вырваться не мог… А писем быстрее меня всё равно никто не доставит. Да и дед твой, ллей Тадеуш, обещал, что присмотрит. Я думал, он расскажет…
— Что расскажет? — подозрительно сощурилась Камилла.
Патрик замялся, а глаза сменили наконец цвет на привычный, тёпло-карий.
— Я дома был, — признался паладин. — В родовом имении Блаунтов.
— В том, которое в кости проиграл?
Паладин кивнул.
— Жить там, конечно, совершенно невозможно, всё разграбили… Зимой туда перебираться — верная смерть: всё же на севере. По правде, я надеялся, что оно в лучшем состоянии…
— Зачем оно тебе сдалось? — не поняла Камилла. — Ведь не твоё же!
Патрик Блаунт вздохнул.
— Пэр Доминик был прав: сбежать от себя не получится. А теперь, когда я встретил тебя… бегать больше не хочется. Я… люблю тебя… Может, многого я не предложу, и ты достойна лучшего… Но обещаю хранить и беречь тебя, любить и уважать… Приумножать всё, что мы имеем, и становиться лучше. Ради тебя, ради будущих детей…
Камилла вспыхнула и обмерла, впервые не найдя слов, чтобы вставить, куда не следует.
— Окажешь ли мне честь, светлая ллейна Камилла Эйросская? — улыбаясь, спросил Патрик. Опустился на одно колено, протягивая раскрытую ладонь. — Станешь ли моей женой?..
Ярко блеснул в свете фонаря крохотный перстень — аккурат на её руку. Прозрачный, что слеза, сверкающий, ровно вода на солнце, с каплей ярко-красного камня внутри. Камилла протянула руку, завороженная редкой красотой дивного самоцвета, и тотчас отдёрнула, недоверчиво глянув на паладина.
— Как же сила Храма? — дрогнувшим голосом уточнила дочь Рыжего барона. — Ты же потеряешь благодать Отца! И паладином больше не будешь…
— Это кто тебе сказал? — удивился Патрик.
— Ну как же, — шмыгнула носом Камилла. — Рафаэль говорил, что только чистые телом, духом и разумом… а иначе бац — и всё…
— Во-первых, не бац и не всё, — возразил паладин, неуютно поёрзав на одном колене. — Во-вторых, зависит от человека. Некоторые теряют, иные и в брачных узах сохраняют чистоту, даже познав супружескую близость. Не всякая близость лишает чистоты, как и не всякий девственник чист лишь потому, что ещё не поял телесных наслаждений. Меня это уже мало касается: я получил благословение настоятеля на мирскую жизнь. Я послужил Отцу как паладин, теперь продолжу служение как муж и отец. Пэр Доминик сказал, что паладин из меня получался лишь чудом, и что надёжнее мне стать человеком семейным. В служении и смирении, без разницы, Храму или семье, человек верующий не собьётся с пути. Ещё пэр Доминик сказал, что мне нужна… надёжная опора… Что я сам не смогу… Я ведь… как ветер…
Камилла улыбнулась, слабо, неуверенно. Коснулась сияющего перстня. Чудо, как хорош! Таких самоцветов она и в королевском дворце не видела.
— А с имением что? — спросила она.
— Ллей Тадеуш помог, — стойко не теряя равновесия, ответил паладин. — Велел не рассказывать, чтобы выглядело, будто я сам выкупил его обратно. Но я обманывать тебя не собираюсь: без вмешательства ллея Тадеуша ничего бы не вышло. Поэтому я задержался. Сначала дела уладил, братьям-паладинам помог, затем в орден, благословение у настоятеля получил, потом домой, проверить, как там…
— Вы вообще нормальные? — вскинулась Камилла. — Что вы с дедом удумали, в секрете всё хранить? Я тут испереживалась, думала, ты навсегда…
— Я с тобой навсегда, — негромко подтвердил паладин. — Потому что люблю тебя, Камилла Эйросская. И если позволишь, жизнь положу на то, чтобы ты была счастлива.
В горле перехватило, и Камилла не сразу ответила. Только и улыбалась, счастливо и глупо, глядя в тёплые карие глаза. Хотелось, чтобы дивный момент длился вечно. И ощущение, будто паришь в облаках, и жизнь безоблачна и прекрасна…
— Соглашайся, — попросил наконец Патрик. Улыбнулся сдержанно и немного зажато. — Я… колено в последнем задании повредил. Встать очень хочется…
— А ты меня не торопи, — смутилась Камилла. — Я, может, мысленно речь готовлю.
Патрик Блаунт тихо рассмеялся.
— Не поверю, будто у тебя не нашлось слов, — признался паладин. — А мне достаточно только одного.
