Я попала в тиски того, от кого хотела бежать.
Ко мне прижались всем телом и так сильно обхватили руками, что я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, и крик, что готов был вырваться из меня, так и застрял в горле.
– Эли… – просипела я.
– Негодный мальчишка, – зашептали мне в ухо. Горячее дыхание опалило шею. – Захотел отнять мою девочку.
Что могло прийти в голову после произнесенных слов?
– Федор?!
– Придушу стервецов, – раздраженно произнес незнакомец. Если меня пугал его шепот, то раскатистый бас заставил подогнуться коленки.
– Да кто же вы?!
Я не могу долго бояться. Меня ужасно раздражает это состояние. Когда я смотрела фильмы с глупыми истеричками, готовыми совать голову в самые опасные места, куда им не велено ходить, меня начинало трясти. Но я-то не из числа сумасбродных психичек! Я послушно исполняла инструкции Эливентора, не бросала лампу и не неслась с криками неведомо куда. Так за что же меня наказывать?
– Хе-хе-хе, – смешок за спиной окончательно вывел из себя. Я топнула ногой. Так, как умею только я. Жажда ответить незнакомцу таким же иррациональным страхом, чтобы сбить с него спесь, выразилась в очередном сотрясении всего и всех. Да, здесь нечему было обрушиться, да и трава не осыпалась прахом под ногами, но незнакомец не устоял. Его отбросило от меня, жаль только, что я не видела, как далеко. И именно это желание посмотреть на поверженного наглеца породило новый феномен, на который я оказалась способна: из земли забил световой гейзер – что-то вроде луча прожектора, который разрезает тьму и дает рассмотреть пространство в радиусе десятка метров.
Незнакомец уже поднялся. Он хлопал в ладоши и раскатисто смеялся.
– Говори! – приказала я. – Не вынуждай меня поджечь под тобой траву.
– Осторожно, дочка, Тьме такое противостояние не понравится. Сейчас ты в ее царстве.
И тут я узнала его. Сейчас, смеющийся, с блестящими от восторга глазами, он не был так страшен, как в осколке зеркала. Чего скрывать, я подспудно догадывалась, кого закрыла в зазеркальном пространстве баб Нюра.
– Так вот ты какой, папа, убивший мать своего дитя и повесившийся в тюрьме на шнурках…
– Что еще обо мне рассказывала старая ведьма? – мужчина поднялся и отряхнулся. А по его виду не скажешь, что он столько лет бродил в полной темноте. Никакой пакли вместо волос и всклоченной бороды, никаких лохмотьев и дурного запаха. Опрятен, ухожен и красив: я уже была в том возрасте, когда могла оценить красоту мужчины с седеющими висками.
Когда «папа» подошел ближе, я поразилась, насколько он был высок и крепок. Складывалось впечатление, что новообретенный отец не тратил время на стенания и печаль, вынужденный жить в полной темноте – под одеждой перекатывались железобетонные мускулы. Наверняка где-то здесь есть тренажерный зал. Осталось только узнать верное направление. Не знаю, смогу ли я соорудить еще один световой гейзер – душа переставала биться в панике и потихоньку свыкалась с новыми реалиями. Мое первое «светопредставление» еще работало, правда, несколько утратило накал – искры, похожие на звездочки бенгальского огня, уже не сыпались направо и налево.
– Баб Нюра рассказала, что ты забил насмерть криминального авторитета, утопил в ванной кинозвезду и пристрелил грузинского князя. Это еще не считая того, что ты угробил мою маму.
– Ну да. Все так и есть. А я-то испугался, что она наговорила лишнего, о чем нельзя рассказывать неокрепшим умам.
– Теперь я понимаю, почему она заперла тебя в зазеркалье, – я рассматривала своего отца – этому факту я поверила сразу и безоговорочно, видела свое отражение в его чертах, а он с той же жадностью разглядывал меня. – Зачем ты меня напугал, когда я заглянула в осколок? Я не знаю, что ты кричал, но это было страшно.
Он остановился в метре от меня, выбрав тем правильную позицию. Подойди отец ближе, и я не поручилась бы за себя. Могла и разверзнуть почву под ногами – напряжение во мне все еще жило.
Отец понимающе вздохнул.
– Видишь, что ты творишь, когда находишься на пике эмоций? Напугав тебя, я именно этого и добивался. Я разбудил твой дар. Иной возможности мне не оставили.
– И в чем же дар заключается? – я умолчала, что дар и без него пробил дорогу. Разрушенная колокольня тому примером.
– Моя девочка, ты – Жажда. Самый сильный амулет из тех, чем владели в четырех королевствах.
– Я?! – я скривила лицо. Соглашусь, слышала об амулетах, даже сейчас на моей шее висит дюжина их, но чтобы человек был магическим артефактом? – Что за фигня?
– Я провел сложный ритуал, чтобы перенести на тебя могущество кольца, которое после этого уничтожил. Ты уникальна. Ты в одном экземпляре. Я смог, потому что я Пожиратель.
Час от часу не легче. Что за Пожиратель? Я сглотнула слюну, явственно ощущая привкус крови во рту.
– Кто ты на самом деле? – я предупреждающе вытянула руку, видя, что отец намеревается сделать шаг вперед. Наверняка многие отцы, желая утешить свое дитя, вот именно так шагают к нему и заключают в объятия, но объятия у нас уже были, а утешать меня не стоит. Кто знает, насколько нестабилен мой эмоциональный фон? Чувствовалось, только пожелай, и даже тьма разнесется вдребезги.
– Ты должна научиться владеть собой, – предостережение отца вызвало лишь кривую ухмылку.
– Я вполне владею. А для начала, я хочу все знать. О тебе, о маме, о баб Нюре. Как ты выжил, за что тебя отправили в зазеркалье? И прежде всего, как ты меня нашел?
– Выжить в зазеркалье легко, – отец говорил спокойно, но его взгляд, ощупывающий меня, таким назвать я поостереглась бы. – Здесь нет старости и смерти, не требуются еда и вода. Здесь всем правят тьма и время, – отец сложил руки на груди. Его мерное покачивание с носка на пятку раздражало, но я отбросила капризы и обратилась в слух. – Только они, а остальное лишь тени прошлого, воспоминания о былом. Наши мечты, наши желания живут до тех пор, пока жива надежда отыскать выход. Я никогда не терял ее.
Как отец, проведя черт знает сколько лет в полной темноте, не утратил трезвого мышления? Однако ясный взор и правильность речи были свидетелями сохранения рассудка. Не знаю, сумела бы я в подобной ситуации не отчаяться, и как следствие не сойти с ума?
