Он притих, весь как-то сжался и замер.
– Ты победила, Агата. Полагаю, теперь ты получишь то, чего хочешь. Что бы это ни было.
У меня в груди вспыхивает гнев. Как может он думать, будто я хотела, чтобы случилось то, что случилось, и что я хочу тех последствий, которые теперь неминуемы?
– Ты сильно заблуждаешься. То, чего я хочу, – это вернуть свою былую жизнь и былую себя. Я хочу быть той доверчивой оптимисткой, которая верила в семейное счастье. Но из-за тебя я теперь никогда не получу желаемого.
– Тогда к чему все это было? Какую цель ты преследовала?
– Я большей частью получила то, что мне было нужно. А нужно мне было показать, что ты за человек, и спасти от краха свои отношения с Розалиндой. И свою репутацию заодно.
– Репутацию? – чуть ли не фыркает он. – Да ты же сейчас знаменитее некуда, и это лишь увеличит популярность твоих детективов.
– Это не входило в мой изначальный план. Я не ожидала, что люди так ухватятся за эту историю. И я не думала, что дело затянется так надолго. Кто знает, сколько бы оно еще продлилось, не примись я как можно чаще разгуливать по «Харрогит-Хайдро» с лицом, растиражированным во всех газетах, в надежде, что хоть кто-то в конце концов заметит сходство между мной и женщиной с первой полосы. Я чуть ли не вздохнула от облегчения, когда меня наконец узнали и сообщили в полицию.
Арчи впервые улыбается – его, похоже, позабавило то, как я ускорила процесс своего обнаружения. Вспышка белых зубов и веселые морщинки вокруг глаз напомнили мне о наших счастливых временах, но я не позволяю себе увлечься этими воспоминаниями, вновь увлечься им самим. Мне нельзя выдать себя, проявив эти остаточные эмоции. Как могла во мне остаться в живых хоть капля чувств к нему после всего, через что мы прошли? Я ругаю себя за неуместную слабость.
– Ну если это поспособствует известности моего имени – отвечаю я, – и повысит продажи книг, то я согласна. Я собираюсь зарабатывать на жизнь своими романами и намерена двинуться наконец вперед.
При словах «зарабатывать на жизнь» его взгляд светлеет. Ведь эта фраза подразумевает развод.
– Прошу, пойми, что после всего этого у меня нет ни малейшего желания оставаться твоей женой. Еще не так давно оно было главным желанием моей жизни, но все позади. И все же мне крайне необходимо, чтобы ты еще некоторое время сохранял – исключительно формально – статус моего супруга. Если мы выберем историю о том, что я в приступе амнезии напрочь забыла свое имя, а не спасалась бегством от мужа-убийцы, – ведь у нас только эти два варианта, – то для ее правдоподобия понадобится твоя полная публичная поддержка. Тебе нужно будет найти врача, который подтвердит амнезию, снабжать прессу информацией о моем состоянии, пока я буду делать вид, будто выздоравливаю, и лишь потом – когда ты разъяснишь Розалинде, что – как теперь уже понятно любому – именно ты виновен в нашем разладе и моем исчезновении, – лишь тогда я дам тебе развод. Наша дочь должна со всей определенностью понимать, что я сделала все для сохранения брака.
– Почему нельзя было сразу об этом договориться? Как только я попросил тебя о разводе.
Я смеюсь над тем, какая у него услужливо избирательная память.
– Мне нужно было, Арчи, чтобы к этому моменту тебе все было предельно ясно. Может, амнезия у тебя, а не у меня? Неужели ты забыл свои категоричные заявления – дескать, имя Нэнси должно остаться незапятнанным, хотя это привело бы к неприемлемым осложнениям для меня? Нет, Арчи, чтобы выбраться из-под той груды обломков, в которую превратили мою жизнь ты и мои слепые чувства к тебе, у меня была только одна возможность: заставить тебя пройти весь путь, начавшийся с письма, обнаруженного тобой в день моего исчезновения.
Финал, или Новое начало
Среда 16 декабря 1926 г.
Отель «Харрогит-Хайдро», Харрогит, Англия
Я поднимаю воротник пальто, будто мягкая шерстяная ткань может защитить меня от фотокамер, журналистов и обывателей, поджидающих за тяжелыми дубовыми дверями, словно при штурме во время войны. Я пытаюсь нащупать сзади руку Мадж. Едва ли я набралась бы решимости покинуть кокон гостиницы «Харрогит-Хайдро» и шагнуть в реальный мир, если бы не сестра – моя вечная соперница и самая дорогая подруга, без помощи которой – неважно, намеренной или нет, – не появились бы на свет обновленные, улучшенные версии моей личности. Мадж без всяких объяснений и обсуждений знает, что произошло за эти одиннадцать дней, и я всегда смогу обратиться к ней за твердой поддержкой и за советом в уже начавшемся процессе становления женщины, в которую мне суждено преобразиться.
А та женщина, которая была женой Арчи? Ведь я могла бы и не стать ею. Человек, которого я в нем видела, с которым росли бы мои силы и таланты, – его никогда не существовало. Я сочинила его в первый же вечер нашего знакомства на балу в Чадли – так же, как сочиняю персонажей своих романов. Но я не могла этого разглядеть, поскольку была ненадежной рассказчицей собственной жизни, я и себя-то саму еле понимала. В любом случае, даже оправдай Арчи мои надежды, он все равно не был бы моей Судьбой – в том смысле, который я вкладывала в это понятие еще девочкой. Поскольку у всех нас – и у каждого мужчины, и у каждой женщины – своя собственная Судьба, и это не столько судьба, сколько кропотливый труд плюс обстоятельства, – так я считаю сегодня.
Жаль, что этот путь – единственный, мне правда очень жаль. Когда для меня стал очевиден фатальный порок нравов общества и маминых советов, в которые я вцепилась, словно в заветы на скрижалях, то пожалела, что не могу переписать свою историю в тот же миг. Но я была не готова, я продолжала ждать кого-то еще, кто напишет мое повествование, и надеяться на другой финал. Лишь когда Арчи убил ту наивную женщину, я осознала: пора брать перо в собственные руки и спасать себя – иного выхода нет.
Ладонь Мадж сжимает мою, и я теперь знаю, что готова как никогда. Кенворд с Годдардом бросают на меня взгляд, и я киваю в ответ. Они проводят нашу группу, состоящую из меня, Мадж, ее мужа и Арчи через лобби «Харрогит-Хайдро», и двое полицейских распахивают перед нами парадные двери отеля. Я тотчас слепну от сотен репортерских вспышек. Когда вспышки прекращаются и ко мне возвращается зрение, я вижу море глаз – они горят в ожидании моей истории.
Я тоже смотрю на них, жалея, что мне пришлось придумывать искусственную неразрешимую загадку ради решения тайны собственного «я».
Но я обещаю себе – и им, – что теперь, когда на свет появилась подлинная Агата Кристи, финал у этой истории будет идеальным.
