— Ты в порядке? — участливо спросил капитан, пытаясь понять, что случилось.
— Ага, — невнятно промычал я, устало закрывая глаза.
— Это что было-то?
— Понятия не имею, — честно ответил я. Затем попытался встать. Не вышло. Мышцы забились намертво, одеревенели и тело совсем не слушалось.
— Ник, это что, ты их?.. — недоумённо проговорил Емеля, присаживаясь у стены.
— Похоже на то, — неопределенно ответил я, ставя точку в разговоре своей интонацией. Ворочать языком было почти так же тяжело, как догонять пулю три секунды назад.
Ребята перенесли меня и Бориса внутрь склада. Его сковали наручниками, а меня аккуратно уложили на топчане для дежурной смены. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем…
Затем всё померкло, и я отключился. Кажется, в комнате стало темно. Может быть даже последние стёкла повылетали, а может и ещё чего? Я не знаю. Как и остальные ребята, я уже был без сознания. Потому и не видел, как в воздухе над нашим складом появилась чёрная воронка размером с двухэтажный дом. Она опускалась всё ниже, пока не проглотила всё здание. Затем так же внезапно растворилась в пространстве и на том месте, где несколько мгновений назад стоял оружейный склад военной академии, зиял трёхметровый провал. Даже следов фундамента не осталось.
Глава 2
Никогда я не просыпался так тяжело. Виски пульсировали безжалостным боем литавр, острая боль растекалась по голове, перерастая в изощрённые пытки. Тело застыло, спина затекла и вот-вот была готова окаменеть, ещё немного и я бы точно превратился в скульптуру.
Превозмогая муки, я попробовал встать, но не смог даже пошевелиться. Попробовал снова — с тем же успехом. В голову тут же скользнули незваные страхи: «Меня что, парализовало? Да нет, кисти работают, да и на ногах пальцы шевелятся», — думал я, снова пытаясь подняться. Хорошо хоть мысли о слепоте развеялись по ветру, потому что перед глазами отчётливо просматривались белые узоры на курсантском шевроне…
Стоп… а почему это у меня под носом сияет чей-то шеврон?
И тут меня осенило: «Да ведь на мне кто-то лежит, и судя по всему далеко не один. Как же тут шевелиться? А вдруг это труп, или…», — пронзила мозг жуткая мысль, от которой волосы встали дыбом, а по телу пробежало стадо мурашек. В то же мгновение я стал выбираться. Напрягая мышцы до предела, я панически расталкивал тела, пригвоздившие меня к твёрдой кушетке и, наверное, немного перестарался.
Ребята, словно невесомые пёрышки, воспарили над топчаном и с глухими воплями приземлились на пол. Один застонал, второй отрывисто всхрапнул и закашлял.
«Ну, хоть живые» — облегчил я совесть. «Были!..» — и снова тревога затмила разум, заставляя сделать хоть что-то.
Спустя миг я стоял на ногах. Зря так спешил: кровь тут же хлынула по занемевшей ноге, тысячи иголок прошли за ней следом. Голова чуть кружилась, мысли путались, а беспощадная жажда превратила горло в пустыню. Отекающая конечность здорово подвела хозяина, пришлось опереться о стену, чтобы не рухнуть обратно.
Осмотреться оказалось непросто. Тёмная сырая комната походила на подвал. Четыре мрачных стены напомнили картинку из ужастика, который мы с ребятами смотрели на прошлой неделе. Впереди темнела массивная железная дверь, что закрывалась снаружи. Единственным светлым пятном было маленькое окошко с непрозрачным толстым стеклом.
«Или не подвал? Где это мы оказались?» — снова пытался я размышлять, когда стены чуть успокоились и перестали вращаться. И тут я вспомнил нечто такое, что хотел бы забыть… такое, что не пожелаешь увидеть во сне.
Перед глазами снова был плац, я снова видел строй первокурсников, ещё живых и весёлых, ещё шагающих в такт по асфальту… ещё напевающих походные песни… а потом… потом я вспомнил… потом я снова увидел…
О том лучше не думать. Лучше забыть. Лучше… выбираться отсюда скорее.
На полу лежали Кос и Калаш. Больше никого в комнатке не было. Беглый осмотр немного меня успокоил. Парни были живы и, похоже, здоровы. Вот так сразу и не скажешь: спят они, то ли сознание потеряли, но это не важно. Главное, живы.
Первым я растолкал Коса. Следом проснулся Калаш:
— Меня что, с лестницы уронили? — прошептал он, щуря от боли глаза.
— Наверное, мы падали вместе, — поддержал его Кос.
— Как самочувствие? Живы, здоровы? — проговорил я, игнорируя неудобный вопрос.
— Голова сейчас треснет, — скривился Здоровяк. — Да и тело ломит немного, а так ничего.
— Чем-то интересным нас приложило, — продолжил Калаш.
— Что последнее вы запомнили?
— Мы тебя принесли в коморку дежурного, на топчан уложили, а потом стало темно и… и всё, — за двоих ответил Калаш.
— А где мы? — огляделся по сторонам Кос. — Давно ты проснулся?
— Да нет, несколько минут назад, хотя?.. — Повёл я плечами. — Не знаю. Долго в себя приходил, тяжело было. А автомат мой вы куда подевали? — с надеждой протянул я, когда понял, что ребята сохранили оружие при себе.
— Да рядом с топчаном я пристроил, в углу.
Снова осмотрев комнату, я облегчённо вздохнул. Как и сказал Калаш, мой автомат стоял у стены рядом с кроватью. Значит, мы не в плену, выходит мы всё ещё в оружейке.
Дверь оказалась не запертой. За ней виднелся предбанник оружейного склада, где мы заняли оборону с начала сражения. Здесь на полу похрапывали остальные ребята. Привести их в чувства труда не составило, первым проснулся Медведь:
— Где это мы? — спросил он. В то же время Медведь пытался присесть, опираясь спиной о стену.
— В оружейной. Долго же мы спали, ночь, похоже, настала.
— Темно, как у негра в… в подвале, — продолжил Медведь в несвойственной для него манере. Было видно, что голова у него болит не меньше, чем у других. Медведь приложил ладони к вискам и прикрыл на мгновенье глаза:
— А с ребятами что?
— Спят, сейчас растолкаем, — ответил Калаш и принялся тормошить Краса. Через несколько минут очнулись все остальные.
— А где капитан? — недоумённо оглядел комнату Крас. — Он-то, наверное, точно знает, что стряслось?
И правда, все ребята были на месте, а вот Игорь Викторович куда-то запропастился.
— Не знаю. Я очнулся за несколько минут перед вами. А вдруг он… — Застыл я на полуслове.
— Что он?.. — Вскинулся Рыжий. — Договаривай.
— Погиб, — закончил за меня Дед.
После тех слов все замолчали. Нужно было хорошенько осмыслить наши дела. Что стряслось мы не знали: почему все заснули и провалялись весь день, почему нас не взяли враги… или может всё-таки взяли?
— А где Борис? — нахмурился я. — Я точно помню, как брал его в плен. Только не говорите, что вы его прикончили.
