— Тим, не нужно. Мы должны знать кто они такие, и сколько ещё их может быть в округе. — Поддержал я Бориса.
Он ещё несколько мгновений стоял неподвижно. Потом уронил пленников на землю. Оглядел свои руки, измазанные чужой кровью, пошатнулся и упал на спину. Тело его задрожало, а по поляне пролетел отчаянный крик, что перешёл в громкие вопли. Я хотел подойти к Тиму, узнать, что с ним творится, но меня остановил Калаш:
— Пускай побудет пока один, — положив руку мне на плечо, грустно протянул парень.
— Почему?
— Там… под деревом… девчонка его лежит… мёртвая.
— У него здесь была девушка?
— Почти… он за ней ухаживал, и она тоже, вроде, не против… была… но мы так быстро язык не освоили, сам понимаешь, — оглянулся Дед.
— Ник, он что, такой же как ты? Как Тим их всех перебил? — спросил Медведь.
— Я видел не больше тебя, — ответил я, пристально глядя на Тима. Он рыдал ещё минут пять. Потом встал, вытер слёзы, и пошёл на другой край поляны. Там, под большим деревом лежала Ульма — верная подружка Тири. Тим взял её бездыханное тело на руки и с каменным лицом прошёл мимо нас.
Его глаза изменились. В них бесновалось рубиновое пламя, зрачки ярко сияли, завораживая и пугая одновременно. Видно, я теперь такой не один…
Глава 11
Кувшин быстро опустел и пришлось идти в кладовую за следующим. Вино было приятным на вкус, да и крепким, но этого было мало. Чтобы избавиться от металлического привкуса и хоть немного захмелеть, Тиму требовалось что-то покрепче, но серьёзного алкоголя у общинников не нашлось.
А ведь так хотелось забыться. Утопить горе в хмельном бокале, чтобы закрыть глаза, рухнуть на пол и больше никогда не вставать. Ведь без этой милой улыбки и прекрасных, чувственных глаз, Тиму больше незачем жить. Незачем просыпаться и коптить небо никчёмными вздохами. Этот день раскалённым клеймом отпечатался на его душе, разрушая все мечты и грёзы о счастье.
Скупая слеза скатилась по щеке, когда Тим снова вспомнил Ульму. Подавив первый приступ, он вытер мокрые глаза, и тут же налил себе снова. Не пошло. Колючий комок застрял в горле, не пустил хмель в желудок.
Запоздалые чувства нахлынули грузной волной и Тим отрывисто зарыдал. Его руки ослабли, а кружка упала на пол, разбрызгивая вино под столом. Громкие стоны разлетелись по дому, ударялись о стены и вылетали в окно. Тиму было плевать, что услышат, плевать как он выглядит. Горечь утраты испепелила окровавленное сердце и развеяла по ветру.
Тим никогда не мог похвалиться железной волей и крутым нравом. Новый мир показался ему неприветливым и жестоким местом. Кровь на руках и разлука с родными только подливали масла в огонь и скопившиеся тревоги быстро переросли в жуткую депрессию. Однако сломиться окончательно судьба ему не позволила, сведя его с самой прекрасной девушкой на всём белом свете.
Это случилось внезапно. Тим сидел на лавке у гостевого дома. Тот день был особым: солнце одарило землю нежным теплом, лёгкий ветерок гладил щёки, а ароматы девственного леса будто пробудили пришельца от долгого кошмарного сна. Прошлые дни были все серые и угрюмые, но этот запомнился Тиму лёгкой негой и яркими красками. Сердце его вдруг заколотилось, щёки покрыл спелый румянец, а взгляд прикипел к колодцу. Там стояла прекрасная брюнетка с длинными ухоженными волосами, чувственными губами и ясными, точно горсть изумрудов, глазами. На стройном теле поблёскивало белое платье, расшитое разноцветным узором. Красавица невзначай одарила Тима кокетливой улыбкой, и он понял, что пропал.
Девицу звали Ульма. Тим помог ей отнести домой тяжёлые вёдра с водой. У парня внутри тогда что-то щёлкнуло, надломилось. Ульма стала его отдушиной, помогла побороть все тревоги, пересилить свою слабость и двигаться дальше. Спустя седмицу они уже могли сносно общаться, а через месяц Тим уже говорил на керрийском почти без акцента. Почти как Андрей.
Тим хотел поговорить с названным торреком, сравнить их симптомы, но Ник от него отмахнулся. Момент выдался не подходящим: Андрей спешил к своей Тири и остановить его в это мгновение не смог бы даже ураган. Потом он стал пропадать на охоте и разговор по душам так и не состоялся.
Сегодня ничего не предвещало беды. Ульма собралась отнести обед хлеборобам. На самом деле была очередь Тири, но её ухажёра здесь считали посланником Богов, и он нагло пользовался своим статусом, оградив девчонку от всех возможных забот, чтобы проводить с ней всё время. Тим хотел пойти в лес вместе с Ульмой, но она отказалась от компании, потому что проводить её собирался старейшина Жорес. Ульма не хотела лишней огласки для их с Тимом отношений, ведь это мог быть страшный удар по её репутации.
Потом он рубил лес, таскал брёвна, снова натерпелся от выходок Циркуля… Перед атакой Тим только и успел зайти в дом. Он подошёл к столу, хотел набрать в кружку воды из ведра, но в избу ворвался запыхавшийся Борис и едва не сбил парня с ног. Наёмник схватил автомат, наорал на изумлённого курсанта и выбежал на улицу. Тим выскочил следом, но понять ничего не успел.
На площади ютились люди. Около десятка грязных верзил сгрудились над юным пареньком, который лежал на земле и истекал кровью. На коленях перед его телом рыдала женщина. Один из незнакомцев размашисто взмахнул рукой и глубоко всадил кинжал в спину несчастной.
Борис вскинул автомат и двумя очередями расстрелял всех разбойников. Тим никогда ещё не видел такой меткой стрельбы. Сам бы он и парой магазинов вряд ли управился. На шум выстрелов сбежались ребята. Борис заставил всех надеть броню, вооружиться и разделиться по частоколу. Отдалённая тревога всё то время блуждала у Тима в душе, но понять, что же его так грызёт парень не мог. И только когда Андрей ворвался в посёлок с Тири на руках, Тим сообразил, что и Ульма может быть в опасности.
На пути к полю он неистово молился, просил небеса о помощи, но его не услышали. Подмога подоспела в тот миг, когда Ульма страдала больше всего. Её повалили на спину, заломили руки, а белое платье изорвали на лоскуты. Окровавленное лицо занемело, равнодушные глаза больше не молили о пощаде, но дух её ещё не сломился. Над девицей нависло грязное бородатое животное, как две капли воды похожее на разбойников, убитых в деревне. Насильник замахнулся огромным кулаком и изо всех сил ударил жертву по голове. Ульма вздрогнула и затихла.
От этого зрелища Тим обезумел. Что было дальше он помнил частично. Воздух вдруг загустел, придавил парня будто толща воды, поднялось давление, зашумело в висках. В два затяжных прыжка он перемахнул поляну и врезался в разбойника. Удар по силе выдался страшным. Полуголый насильник отлетел на несколько метров и наткнулся грудью на сук засохшего млиса. Несколько мгновений он трепыхался и истекал кровью, но скоро обмяк и затих.
Тим склонился над Ульмой, но она уже не дышала. Пробитый висок кровоточил, лобная кость оголилась, изуродовав такое прекрасное лицо, а волосы слиплись, измазанные красной жижей.
Тим взревел. Он должен был прийти раньше, мог спасти её, но не спас… Ему казалось, что прошла целая вечность, но настал миг, когда обезумевший пришелец очнулся, слёзы высохли и он захотел крови. Дальше всё было будто в тумане. Лица разбойников мелькали перед глазами, закружили кровавые хороводы, до ушей долетали хриплые вопли. Тим бил, рвал, крушил… убивал. Никто в целом мире не способен был остановить тот порыв. Только он сам.
