— Б-буду, — неистово затряс головой юный пленник.
— Это хорошо. Кто вы такие?
— Мы… мы воины, сир.
— Ха-ха-ха! — не сдержался Борис. — Ты серьёзно? Ха-ха! И с кем же вы воюете?
— Мы… мы… — Замялся Старг, не зная, чем на такое ответить, но Борис решился ему помочь:
— Вы из крепости, верно?
— Да, да, сир. Мы пришли из Угрюмой, там стоит наше войско.
— Войско? — удивился Борис. — А я думал, что вас там всего несколько тысяч.
— Это правда, сир, нас немного.
— Зачем вы пришли в эту деревню? Зачем испугали хозяев, украли их вино и еду? Ты разве не знал, что так делать нельзя?
— Н-но… ведь они вне закона. Общины прокляли жрецы, Керит сам…
— Что?! — не своим голосом взревел Борис, перебивая мальца. — Ты смеешь говорить о воле Керита мне?.. посланнику Кронов?.. верному слуге самого торрека? — разрывался наёмник, подскочив на ноги. Теперь на него безумно глазели все пленники.
— Н-но… н-но ж-жрец-цы!.. — Задохнулся в истерике Старг.
— Мерзкие лжецы и предатели — вот кто ваши жрецы. Ничего, мы очистим эту землю от скверны.
Повисла тяжёлая тишина. Пленники уставились на Бориса и перестали дышать, а наёмник на мгновенье запнулся, вдруг позабыл свою речь, потому решил больше не импровизировать, а снова показать силу:
— Встань, Старг, я хочу на тебя посмотреть.
Парень с трудом поднялся на ноги. Он оказался чуть выше Бориса. Колени его сильно дрожали, глаза бегали по сторонам, а зубы постукивали в такт с дятлом на дереве.
— У меня есть для тебя одно поручение, ты ведь его исполнишь? — лукаво проговорил Борис.
— Д-да, сир, к-конечно.
— Тогда слушай и запоминай, — прошипел наёмник, резко меняя интонации голоса. — Ты сейчас со всех ног побежишь обратно в крепость и расскажешь всем, что здесь видел. Расскажешь о нашей силе, о нашем колдовстве. Ты расскажешь людям о приходе торрека. О том, что мы несём истинную волю верховного Крона и старым порядкам грядёт конец. Ты расскажешь воинам, что мы скоро придём в вашу крепость и сурово покараем всех, кто посмеет встать у нас на пути. Ты понял меня?!
На последних словах Борис уже практически рычал, заставляя парнишку балансировать на грани обморока.
— Д-да сир, — выдавил Старг.
— Хорошо.
Дальше Борис достал из кармана шокер, прислонил его к горлу Старга и ударил паренька током. Тело бедняги выгнулось дугой, задёргалось в болезном припадке, но Борис его не отпускал, пока Старг бесчувственной куклой не рухнул на спину, продолжая биться в судорогах.
Артефакт, бьющий молниями, поразил остальных разбойников. Связанные бандиты замычали и попытались вырваться из верёвок, но ребята быстро их успокоили парой пинков.
Старг лежал на земле секунд десять, потом подскочил, как ошпаренный, и уставился на Бориса безумным взглядом.
— Поздравляю, мой мальчик, — добродушно протянул Борис, хлопая Старга по плечу. — Только что ты переродился. Я выжег все плохие дела, всю скверну, за которую ты держал бы ответ перед Кронами на Той Стороне. Твой дух теперь чист.
— С-спасибо, с-сир.
— Но помни. Если ты не выполнишь моё поручение, метка на твоей шее пожрёт тебя. Ты умрёшь в страшных муках, понятно?
— Д-да, с-сир.
— Тогда беги — время пошло.
В ту же секунду испуганный до смерти парень сорвался с места и рванул к воротам.
— Стой!.. куда?! — закричал ему вслед Старый, вскидывая автомат, но Борис его остановил.
— Успокойся — я его отпустил.
— Что?
— Расслабься, он должен передать послание.
— Какое ещё послание?
— О нашем пришествии.
— Какого хрена? Ты…
— Облегчил нам жизнь. Теперь мы точно знаем, когда их ждать в гости.
Дед тяжело вздохнул, но спорить с Борисом не стал. Да и нечего было спорить. Старг благополучно пробежал мимо проводника и скрылся в темноте дремучего леса.
— Андрею это не понравится, — проговорил Старый, опуская оружие. — Точно не понравится.
* * *
Красное зарево осветило поляну. Огонь разгорался стремительно, и минуты не прошло, а буйные языки пламени уже доставали верхушки деревьев. Затрещали подгоревшие брёвна. Густой дым повалил к небесам. Вокруг погребального костра стало жарко и душно. Дети и женщины звучно рыдали, мужчины плакали молча. Держать себя в руках, чувствуя горе этих людей, было невыносимо, но позволить себе слабину я не смел.
Тири прижималась ко мне и громко рыдала. Она стоически держалась весь день, пока женщины готовили мертвецов к погребению, но, когда на её глазах жаркое пламя поглотило отца, Тири всё же сорвалась. Я не знал, чем утешить её горе, мог только обнять Тири крепче и закрыть погребальный костёр своей грудью.
— Бедная девочка, осталась совсем одна, — услышал я за спиной незнакомый женский голос. Тири вздрогнула. Мы остались так стоять до тех пор, пока пламя не ослабло. Когда костёр развалился, люди начали расходиться по домам. Завтра вечером, когда дотлеют последние головешки, всю золу и недогоревшую плоть захоронят в земле и ритуал завершится. И всё: ни могилок, ни склепов — всё просто и скромно.
Когда все разошлись, я вытер слёзы на щеках Тири ладонью и прошептал ей на ухо:
— Ты не одна, я никогда тебя не оставлю.
Глаза её всё так же блестели, два новых ручейка текли по щекам, но взгляд уже не был таким обречённым. Домой мы пришли перед рассветом. Я снова заставил Тири выпить настой. Нуур собрал вещи и перешёл в пустующий дом. Без Жореса мужчины не смели жить под одной крышей с незамужней девушкой, потому его место заняла Пета.
Ребята вернулись ещё через сутки, приведя с собой полтора десятка пленников. Всех сковали в том же сарае. Ещё Борис притащил часть общинников второго посёлка. Остальные в это время собирали пожитки и вот-вот должны были прийти следом. За частоколом уже вовсю звенели топоры, почти все поселенцы были заняты большой стройкой. Чтобы нас больше не застали врасплох, мужчины возводили небольшую крепость, с высоким забором и большим залом на пустыре, где можно уместить бездомных соседей. Нуур решился собрать в одном месте жителей всех трёх поселений. Прокормить такую ораву будет сложно, но выхода нет. Иначе их просто перебьют другие отряды Угрюмой.
Дел было по горло, потому мы с ребятами пересеклись только к полудню. Я застал их дома перед самым обедом. История, что поведал Старый, привела меня в ярость:
— Вы там что, совсем охренели? — ударил я кулаком по столу, когда он дошёл до самого интересного. — Как это отпустили? Какие ещё послания? Ты куда вообще смотрел?
— Туда же, куда и все остальные, — вспылил Дед. — Ты сам его командиром назначил.
