От резкого толчка гарпуны едва не сорвало, но обошлось. Дальше лошади шагали размеренно, плавно растягивая верёвки. Подцепленные башни заскрипели, опасно накренились, но так и застыли в поклоне. Сил свалить конструкции лошадям не хватало, потому в упряжки вцепились свободные люди. Цепочки бойцов подбегали к верёвкам, перетаскивая канат всё дальше и дальше.
Кочевники занервничали, обслуга выбежала вперед, воины упирались в стенки руками, пытаясь помешать нам свалить их на землю, но было поздно. Крен превысил опасную зону, центр тяжести сместился бесповоротно и башни клюнули носом, хороня под собой зазевавшихся ордынцев и разбрасывая вокруг облака мокрого снега.
Досталось и стражникам. Одну башню всё-таки прозевали. Воины не успели среагировать на падение, не срубили канат и за то поплатились. Сильнейший рывок разбросал бойцов по брусчатке. Основной урон поглотила броня, но крепких ссадин добавилось знатно. Лошадям повезло куда меньше. Бедные животные были привязаны к верёвке, их жутко приложило о мостовую, протянуло десяток метров, ломая ноги и обдирая шкуру до самой кости. Жуткий вой разнёсся по крепости. Кони бились в припадке, а застывшие конюхи не решались прекратить их страдания.
Остальные восемь башен подходили всё ближе. Со стены уже можно было расслышать командиров обслуги, раз за разом подстёгивающих уставших кочевников. Борис и капитан заняли крайние сторожевые помосты, выждали ещё несколько томительных минут, пока дистанция станет совсем смехотворной, и разыграли последний наш козырь.
В закромах дожидались своего часа две последних реактивных гранаты. Две трубы тяжёлых гранатомётов разместились на плечах у пришельцев, бахнули два синхронных выстрела, две дымных стрелы за мгновенье нашли свои цели. Верхушки башен разнесло на мелкие щепы. Магия северян поразила орду, заставила её вздрогнуть, замедлить поступь к стенам шейтаровой твердыни, но Микха и взор самого Тренги не позволили дикарям надломиться.
Шесть башен застыли на окраине грота, возвышаясь над стеной на три человеческих роста. Зарылись в землю подпорки. Зазвенели топоры, перерубая крепёжные канаты. Заскрипели свежие доски. Шесть массивных мостов упали на стену, железными крюками вгрызаясь в пилястры. Живое море озлобленных дикарей хлынуло сквозь проход.
— Ого-о-онь!.. — срывая горло, кричал я команды.
Автомат застыл у плеча. Щёлкнул затвор и свинцовый ураган обрушился ордынцам на головы. Закашляли винтовки курсантов, загремел пулемёт. Несколько осколочных гранат закатились в зёв башен, чтобы громыхнуть спустя миг. Кровь забрызгала стены и мост, в грот осыпались сотни тел. Глаза слезились, израненные вспышками пороховых газов, в носу свербело от запаха серы, над головой заклубились мутные дымки.
Лучники давили ордынских стрелков. Арбалетчики выкашивали воинов и обслугу у башен. Латники до боли сжимали древки алебард, нервно топтались у мостов, наброшенных на стены, дожидаясь своей очереди пустить кровь степнякам.
Микха привела к ужасной трагедии. В считанные минуты орда недосчиталась тысяч мечей, но воины упрямо пёрли под пули, блаженно искали смерти в бою. Патроны закончились быстро. Трудно сказать сколько времени продолжалось побоище, но вот прозвучал опасный щелчок. Отбросив бесполезный автомат, я ополовинил запас пистолета, и только потом решился оглядеть стену.
Дела были плохи.
По большому счёту держался только Борис. Натасканный в своё время наёмник стрелял настолько метко, настолько филигранно рассчитывал боезапас, что его разгрузка до сих пор пестрила полными магазинами. О крайней башне правого фланга пока можно не волноваться.
Остальные давно отстрелялись. Арбалетные болты здорово процеживали наплыв степняков, но с огневой мощью автоматов не шли ни в какое сравнение. Закипели рукопашные схватки. Звенела сталь и басистая ругань на двух языках. Помимо башен на стену набросили десятки лестниц. Нескончаемый поток степняков карабкался вверх, будто колония термитов на марше.
— Тим, делай что хочешь, но ни один дикарь не должен ко мне подобраться.
Тим кивнул, выступая вперёд и удобнее перехватывая полуторный меч. Несколько мгновений ушло на таран. Я здорово поднаторел, плетение выходило с каждым разом мощнее и смертоноснее, но я боялся, что массивная, крепкая башня окажется ему не по зубам, потому вливал энергию в ручной смерч до предела.
— Приготовиться, — выкрикнул я подсевшим голосом. Магия изматывала организм почище ратных подвигов.
— Расступись!.. — Подхватили стражники, скованные схваткой с ордынцами.
В следующий миг латники кинулись врассыпную. Удивлённые кочевники хотели было броситься догонять трусливых врагов, но для них уже было всё кончено. Плетение сорвалось с моих рук. Смертоносный вихрь в клочья изорвал слабую плоть, сдул нападающих со стены и моста, врезаясь в основание башни. Затрещали рвущиеся лошадиные шкуры, заскрипели деревянные балки. Верхушка строения разлетелась в труху, забрасывая стену тучей осколков. Тяжёлый мост задрожал, опасно накренился, а потом сорвался с петель и повис на стене.
— Нам пора, — ухватил я Тима за локоть. — Сам я не справлюсь, будешь страховать.
— Мне не осилить такой мощный таран.
— Что-нибудь придумаем, — рыкнул я и устало поковылял к следующей башне. Тим семенил следом. Мы шли по стене, проталкивались за спинами дерущихся латников и стреляющих арбалетчиков, пока добрались до сектора Берниса. Граф выставил у самого моста прочную стену щитов и надёжно удерживал ордынцев на копьях. Степняки лезли как саранча, их было слишком много, а вот места на мосту — слишком мало, потому у подножия осадной башни было не протолкнуться от изломанных, вяло шевелящихся тел неуклюжих халирцев.
— Бернис… Бернис… — Пытался докричаться я до воина, поглощённого схваткой. Граф стоял в первых рядах, его щит лежал на плече, а копьё всё измазалось кровью. Спустя миг стражники окликнули командира, он уступил место плечистому латнику, а сам выскочил за спины коробки.
— Приготовьтесь!.. — кричал я. — Сейчас попробую разнести башню… предупреди людей.
Граф кивнул и стал разрываться за спинами воинов, выкрикивая команды. Латники взбодрились, казалось, после тех слов ещё плотнее вросли в камень.
Сил на таран не осталось. Прошлое плетение выдалось слишком затратным, едва не осушило мою ауру. Я подобрался к строю латников, пристроился с левого фланга, сплёл несколько крепких жгутов и опутал ими мост.
— Помогай, — кричал я Тиму, перехватывая энергетические жгуты, как верёвку.
Тим спохватился и пристроился рядом. Когда он намотал призрачный канат на ладони, я уточнил:
— Готов?.. тогда взяли… сил не жалеть!..
Мышцы напряглись, ноги вгрызлись в каменную кладку, каждый шаг давался надрывом, но мы упрямо тащили верёвки, выворачивая массивный мост. Доски утробно скрипели, проседали надломленные балки, срывались петли, башня здорово накренилась, рассыпая кочевников по земле, будто зерно из прохудившегося мешка.
