Света из окна не хватало, но жечь свечу Тим не стал. Он развалился на твёрдой кровати, застеленной шкурой белого рыча. Говорят, зверь этот был довольно редким, шкура была дорогой и очень тёплой, но на перине спалось бы гораздо удобней. Подремать не вышло, потому уже час пришелец таращился на тёмную стену.
Тим ждал гостей. Всей душой он надеялся, что скоро перед ним появится Ульма, что лесная красавица снова подарит ему улыбку, снова позволит себя рассмотреть и отложить в памяти дорогой сердцу образ. Она всегда приходила, когда было тошно, когда жить не хотелось, но сейчас Ульмы не было. Тим упорно ждал и надеялся на свидание с призраком, но увидеть её в тот день не судилось.
В дверь настойчиво постучали:
— Тим, открывай, — пробасил Ник. — Я знаю, что ты там.
Голос Андрея звучал твёрдо, препираться Тим не решился. Он встал с кровати, отворил засов, раскрыл дверь. Ник был один — он держал в руках две деревянные кружки и кувшин с вином:
— Ты спал?
— Да нет… проходи.
Андрей подошёл к столу, опустил кружки и плеснул в них немного вина. Одну протянул Тиму:
— Хорошее вино, — приговаривал он. — Из личных запасов Морди Клота. Этот подхалим мне столько деликатесов успел натаскать, что в двери мне скоро проходить придётся бочком.
— Так вот почему ты ужинаешь с нами через раз?
— Ну… почти, — замялся Андрей. — Тири, знаешь ли, тоже лишней возможности накормить меня не пропустит.
— Да уж, о том, как твоя Тири готовит по крепости ходят легенды…
— Это что было? — покончив с предисловием, перешёл к делу Андрей.
Тим призадумался. Пауза стала затягиваться, но он всё же решился на правду:
— Я хотел его смерти. Просто в тот миг…
— Ты потерял контроль над эмоциями, — перебил Андрей Тима, попадая в самую точку.
— Да. Как ты понял?
— Помнишь драку с Борисом? Со мной тогда было то же самое.
— Да ну, ты тогда всех разбросал, а я всего лишь…
— Ага, всего лишь Циркуля чуть по стене не размазал, — хмыкнул Андрей, пригубив вина из кружки. — Давно ты научился прикасаться к энергии?
— Нет. Я не научился. Само собой как-то вышло. Я потом пробовал — не выходит.
— Понятно. Телекинез? Левитация?
— Нет. Я же говорю — случайность.
— Как сейчас себя чувствуешь?
— Стыдно.
— Значит, ты успокоился? Смерти Циркулю больше не желаешь?
— Нет. Не желаю.
— Ну слава Богу. С этого дня будем с тобой тренироваться. Если прикоснулся к ауре раз, то сможешь ещё, согласен?
— А что, у меня есть выбор?
— Кхм… конечно нет.
— Ну, тогда, конечно, согласен.
— Слушай, Тим, ты сам-то понял, что сделал? Я не про тот сгусток энергии. Я говорю о вашей драке.
Тим отрицательно качнул головой.
— Ты и так почти справился, почти победил. Ты был быстрее, сильнее него, техника хромает, но это ведь можно исправить. Почему раньше отпора Циркулю не давал?
— Если бы не сила нового мира, Циркуль бы сопротивления и не заметил, так что ответ очевиден, — опустил Тим глаза.
— Ладно, разберёмся и с этим.
— Слушай, я боюсь, — прошептал Тим. — Боюсь снова сорваться, и…
— Я тоже боюсь, — перебил его Ник. — Потому тренироваться и будем, другого выхода нет. Ты отдыхай пока, у меня дел по горло, встретимся вечером. Перед закатом приходи в зал. Будем пробовать плести сгустки вместе. Кстати, таран твой меня впечатлил, повторить сможешь?
— Вряд ли, — тяжело вздохнул Тим.
— Значит разберу твой сгусток по памяти, ладно, до вечера.
Андрей поставил пустую кружку на стол и быстро вышел из комнаты. Тим снова упал на постель. Ну вот, началось. Теперь и он будет при деле. Пора было кончать с меланхолией, жизнь понемногу налаживалась.
* * *
Выйдя из комнаты Тима, я смог пройти только три шага. В глазах потемнело, на лбу проступила испарина, мелкая дрожь пробежала по телу, а на ноги навалилась дряхлая немощь. Я облокотился о стену и едва не съехал на пол, теряя сознание. Нужно было немного отдышаться и прийти в себя.
Виной тому были новые сюрпризы от ауры, которым я был совсем не рад. Теперь я на собственной шкуре мог прочувствовать все ощущения и тревоги других людей. Наши эмоции тесно связаны с энергетикой. Аура — это что-то вроде нашего отражения, она показывает суть человека, все его достоинства и недостатки, волнения, желания, настроение и даже характер.
Раньше я это всё только видел, но теперь посторонняя энергия безжалостным катком проходится по моей собственной. Чужие энергетические сгустки откладываются на ауре тяжёлыми отпечатками и тут же меняют моё настроение, а порой и самочувствие. Так, например, ауры Емели и Шевы очень светлые. Общаться с ними приятно, их отпечатки меня не тревожат, напротив, заряжают волной позитива и хорошего настроения.
С Борисом и Циркулем всё иначе. Эти вечно хмурятся, о чём-то раздумывают, их ауры серые. Такие отпечатки мне уже даются с трудом, потому я стараюсь их избегать, пока не научусь контролировать новую силу. Бывает, за день я успеваю пообщаться с уймой людей и собрать на себе столько чужой энергетики, что к вечеру хочется взвыть. Голова раскалывается на части, немного подташнивает, да и вообще — приятного мало.
Пока в крепости есть только одно спасение от недуга — моя Тири. Аура девушки столь чиста и светла, что рядом с ней все посторонние сгустки тут же растворяются без остатка. Она всегда полна любви и веселья. Нежный голосок и наивные речи поднимают моё настроение до небес, а сама красавица давно стала больше чем просто любимой. Тири мой островок спокойствия и уюта в бушующем океане эмоций, только она способна меня успокоить и настроить для новых свершений.
В общем, каждый человек раздражает мою ауру по-своему. Разговор с Тимом чуть в могилу меня не загнал. Его энергия чёрная, мне даже стоять рядом с ним тяжело. Видно, Тима поглотила депрессия, она пожирает его изнутри и медленно сводит с ума. Впервые я заметил это после гибели Ульмы. Я надеялся, что всё пройдёт, что Тим справится сам, потому, наверное, и старался держаться подальше. Слишком тяжело мне было воспринимать его душевные терзания, но откладывать было больше нельзя. Тима нужно возвращать к жизни, и сам-то я точно не справлюсь.
Приходил в себя я больше минуты. Когда в глазах прояснилось, тут же поспешил выйти на улицу: под тёплое солнце, под пение лёгкого ветра и трели пичуг в гнёздах под черепицей. Мне нужно было к плотникам. Две недели я их не тревожил, пора было справиться о делах.
В мастерской было шумно, у столов трудились десятки мужчин: что-то сверлили, крутили, пилили. Помещение заполнилось ароматами свежей стружки и палёного дерева, лёгкий гул и смех отбивались от стен, разлетаясь по коридорам Угрюмой.
