Задержаться у Тири не вышло. Как только я закончил с обедом, красотка вытолкала меня в коридор и захлопнула дверь перед носом. Вот так вот — сам напросился. Мои покои были рядом. В комнате топтались около дюжины воинов. Люди суетились у моей кровати, что-то укладывали. За столом у окна сидели капитан и Медведь.
— Ну наконец-то, — плеснул в ладоши Медведь. — Сколько мы тут торчим, а он от красотки своей всё никак не отлипнет.
— Кхм… ты бы не напоминал мне о том, что из-за тебя я сейчас пропускаю.
— Ой-ёй, ну прости, — хохотнул Медведь. — В таком случае лучше я, наверное, помолчу.
— Ну так что тут у вас? — спросил я уже серьёзно. — Чего звали-то?
— Смотри, — ответил капитан и указал рукой на кровать.
Воины тут же расступились и глаза уловили отблески света. На кровати лежал рыцарский доспех. Начинался он глухим капельным шлемом, способным прикрыть от удара не только голову, но и шею с лицом. Шлем отковали из тигельной стали, отполировали и начистили до блеска.
Следующей частью доспеха была белоснежная бригантина, подбитая пластиной из кости краала. Добротные латы вскрыли витиеватым узором и религиозными текстами. На груди вырезали сцены моей схватки с фурсой и богуртом, руны на животе пересказывали пророчество, а спину расписали изображением человека, разящего мечом волоха.
— Эм… это мне?
— Тебе, тебе, — улыбался капитан.
— Нравится? — растянул губы в довольной улыбке Медведь.
— Дух захватывает. Даже жаль такую красоту надевать, не дай Бог в бою что подпортят.
— Ага, в бою, значит? — иронично хмыкнул Медведь. — Размечтался. Это церемониальный доспех — надевать его будешь только по праздникам и важным поводам. Ты торрек и выглядеть должен как пристало посланнику Керита. А воевать будешь в доспехе попроще.
— Уговорил, — смущённо отвёл я глаза. — Так это что здесь, примерка?
— Ну, не совсем, — ответил капитан. — Ребята там воинов строят. Мастера работы закончили, сейчас проведём строевой смотр.
— Вот так вот, прямо с дороги? — удивился я. — Что, несколько дней не потерпит?
— Не потерпит, — ответил Медведь. — Вас ещё попробуй всех в крепости собери. Емеля и Старый завтра с караваном уходят — повезут на ярмарку древесину, сукно и глиняную утварь, что подготовили общинники, и несколько стальных слитков попробуют забросить местным богатеям на пробу. Остальным тоже не сидится на месте, так что лучшего дня не придумать. Да и что там такого? Немного покрасуешься перед публикой и свободен, как птица.
— Ну ладно, ладно, — согласился я. — Давайте приступим, я готов.
Я поднял руки, несколько помощников тут же натянули на меня белое платье, поверх которого надели доспех и белоснежный войлочный плащ. Помимо брони, мне достался узкий стилет с костяной рукояткой, вырезанной в виде головы фурсы. Клинок я разместил справа на поясе, а слева пристроились ножны с мечом. На левую руку мне надели угловатый белый щит, весь исписанный рунами и религиозными текстами.
— А вы времени зря не теряли, — пытаясь рассмотреть себя в большом мутном зеркале, сказал я.
— А то, — хмыкнул Медведь.
Из покоев я вышел первым, следом семенила обслуга, капитан и Медведь шли в хвосте. Мы бодро прошли до главных ворот. Двор был пуст, только дежурная стража караулила стену и башни. Остальные обитатели крепости уже стояли в коробках снаружи.
У ворот меня встретил Шева. Он держал за узду мою лошадь. Рядом стоял Борис.
— Запрыгивай, — кивнул великан.
— Ну уж нет, — не сдержался я при виде своей кобылы. — Я на эту ненормальную больше в жизни не сяду.
— Ещё как сядешь, — хмыкнул Борис. — Мы полгода вкалывали ради этого дня, так что придётся тебе потерпеть.
— Да ладно вам, — заупрямился я. — Неужели нельзя пешком выйти из крепости.
— Нельзя, Андрей, так у них принято, — возразил капитан. — Командир во время парада должен быть верхом.
Я раздосадовано нахмурился и взобрался в седло. Шева вывел кобылу из ворот под уздцы, а дальше, шагов двести по тракту, я проехал уже сам. Я очень боялся, что лошадь снова взбрыкнёт и опозорит меня перед всем гарнизоном. Но обошлось. Кобыла вела себя смирно, прилежно, как никогда. Она покладисто довезла торрека к месту и даже позволила с неё слезть.
Стражники стали коробками. Новые латы блестели на солнце и слепили глаза пуще первого снега. Каждому воину отковали шлем, кирасу и латную юбку.
Первой от леса стояла коробка тяжёлых всадников Берниса. Этим вручили короткие пики, полуторные мечи, топоры и компактные арбалеты. Дальше сверкала пехота. У латников над головами поблёскивали длинные копья и алебарды, а за спинами висели массивные самострелы. Следом стояли пять сотен лучников. Доспехи их были из кожи. Кроме мечей, кинжалов и рекурсивных луков оружием стрелков не обременяли.
Дольше всего мой взгляд задержался на последней коробке. Там, корявым строем, считай, разношёрстной толпой, стояли мастера, благодаря работе которых луг перед крепостью отражал лучи зимнего солнца. На них не было новой брони, в руках уставшие люди не держали новых клинков, мы их не учили ни маршировать, ни сражаться, но на лицах горели радостные улыбки. Мастера гордились своей работой, а я гордился ими вдвойне.
Закончив любоваться строем, я вдруг опомнился. Пришло время сказать речь. Чтобы придать моменту ещё больше пафоса, я сплёл платформу для левитации и воспарил над землёй.
— Я приветствую вас, славные воины Керрии, — помпезно протянул я. — Именно так. Все вы помните тот день, когда я пришёл в вашу крепость. Не буду лукавить — тогда я был вами разочарован, но теперь… — Сделал я короткую паузу, чтобы взорваться на следующем предложении:
— Но теперь я вами горжусь. Теперь я вас славлю.
— Ххор-ра-а-а!!! — взревели коробки.
— Семь лисанов мы жили бок о бок. Семь долгих лисанов мы славно трудились. Мы старались. Верно шли к великой победе. И мы справились. С честью прошли уготованный путь. Это и есть настоящее чудо. И я славлю ваш подвиг!..
— Ххор-ра-а-а!!! — забили воины копьями о щиты, загремели железными латами.
— Я славлю наших мастеров. Я говорю вам спасибо за ваши труды. Я горжусь вашим уменьем, я горжусь вашими золотыми руками. Слава мастерам!..
— Слава мастера-а-ам!!! Ххора-а-а!!!
— Кочевники халарата бросили взор в нашу сторону, позарились на нашу землю… на наши богатства… наших женщин… наших детей. Им чудится, что они смогут сломить нашу крепость. Им чудится, что на пути у них станут трусы и слабаки. Но это не так!.. Здесь их встретит славное воинство торрека. Здесь их ждут жаркие битвы. Здесь их ждёт горечь утраты. Здесь их ждет сме-е-ерть!..
— Да-а-а!.. Смерть дикаря-а-ам!..
— Это наша земля, и мы будем стоять за неё!..
