Видно, Мураха был не так уж и глуп, или просто с дороги устал, но спустя несколько минут от орды отделились десяток всадников со знамёнами и двинули к нам.
— Переговорщики, — кивнул Бернис.
— Нельзя подпускать их близко, могут разглядеть чучела, — проговорил Крас.
— Не разглядят, поговорим подальше от строя, — сказал я, впрыгивая в седло. Следом за мной поехали Крас, Шева, Рыжий, Бернис Моурт и десяток охранников.
С дикарями мы сблизились в пяти сотнях метров от ставки.
— С кем я говорю? — нагло бросил молодой кочевник в красивой чёрной броне и меховой шапке.
— С хозяином шейтарова леса, — отвечал я на их языке. — Кто ты такой? Чего хочешь?
— Меня зовут Алтурай, — сказал дикарь. — Я старший сын славного гарра Мурахи Свирепого. Этот лес больше не твой. Преклони колени перед владыкой, поднеси ему щедрый дар, и мы решим твою участь.
— А сам Мураха где? — со скучающим видом проговорил я. — Я не привык говорить с сопляками. Где твой повелитель? Это он должен преклонить колени и преподнести мне щедрых даров, и тогда, быть может, я вам позволю уйти. Не всем, конечно, но кому-то точно позволю.
Моя наглость кочевников возмутила, многие схватились за мечи, да только мне того было и нужно. Крас и Шева выхватили пистолеты и перестреляли всех переговорщиков, кроме юного Алтурайа. Этому тяжёлым болтом прострелил бедро Грони. Звуки выстрелов поглотили глушители на стволах. Я подъехал к раненному впритык.
— Послушай, щенок, — схватил я за узды его лошадь. — Передай своему отцу, что я жду один хирт
[2]. Потом вы все умрёте. Пускай Мураха приходит ко мне с дарами: я заберу всю казну, весь обоз, всё оружие, все ваши вещи и всех скакунов. Вы отправитесь к халиру Гараху голышом и на четвереньках, передадите ему мой привет и скажете, что я его жду. Что Гарах-сит-Нарвай меня оскорбил такой слабой ордой. Что я ждал в гости славных воителей, а дождался жалкого Мураху, сына осла и шипура
[3]! Это я возьму, как трофей, — указал я на кхопеш мальчишки с золотой рукояткой.
Грони тут же подъехал, ловко срезал ножны испуганного Алтурайа кинжалом и почтенно протянул мне.
— Скачи назад, юный Алтурай, пусть Тренги поможет тебе пережить этот день, ибо твоя жизнь находится в руках твоего никчёмного отца.
С этими словами я пришпорил его коня. Скакун резво понёс хозяина обратно к орде, а мы повернули назад. Ребята взяли за поводья трофейных скакунов, тела тоже забрали.
— Думаешь, он клюнет? — бросил я Бернису.
— Я думаю, сир, что вы его разозлили, как никто в целом мире Мураху не злил. Вы его опозорили перед именем Великого халира. Даже если разум у Мурахи и сильный, выбора у него больше нет. На него смотрит орда. Он должен вас сокрушить, иначе халир Гарах его строго накажет. Нравы кочевников довольно суровы. Если гарр показал слабину, его место даже остыть не успеет.
Бернис был прав. Мы только и успели, что вернуться к помосту, а из толпы ордынских всадников выехал толстый кочевник в голубом халате. До них было далековато, я едва мог разглядеть Мураху в бинокль. Разъярённый дикарь носился на лошади вдоль линии степняков, что-то злобно выкрикивал, размахивал кхопешем, указывал клинком в нашу сторону. Орда встрепенулась, пошла волнами и рябью, до нас долетел нарастающий басистый гул. Спустя несколько секунд лавина ордынцев двинула с места, засыпала зелёную степь грязным селевым потоком, загремела тысячами копыт и мечей.
— Всем приготовиться, — крикнул Борис.
— Надо же, сработало, — протянул в рацию Кос, поглаживая рукоять пулемёта. Его гнездо обустроили на правом фланге стрелков, а гнездо Калаша на левом. Но тратить патроны мы планировали только в самом крайнем случае, если план полетит к чертям.
Воины волновались, то и дело поглядывали на помост.
— Ждём, — спокойно проговорил я.
Орда на одном дыхании прошла половину пути. Земля задрожала. За первыми всадниками стояла непроглядная пылевая стена. Грохот и звон, крики и дикие вопли гулким эхом неслись отовсюду. Воины перед помостом стали откровенно подрагивать, косились назад всё чаще, всё больше боялись. Их можно было понять, смотреть на каток буйной конницы было жутко.
— Ждём!.. — Сжал я руками перила помоста.
Орда неслась со скоростью грузового состава. Ауры стрелков вспыхнули красками ужаса, но меня они боялись сильнее, стояли, как вкопанные. Воины сверлили меня молящими взглядами. Но мой облик излучал только спокойствие. Я был уверен в нас, как никогда. Как бы там не случилось, орде сегодня крепко достанется.
— Ждать! — кричал я, чтобы ни у кого рука случайно не дрогнула.
Орда выскочила на расстояние полёта стрелы. Тут кочевников ждал первый коварный сюрприз. Лошади первых шеренг резко споткнулись и, утробно завизжав, рухнули наземь, покатившись по полю. На них тут же налетали другие, топтали собратьев, падали следом. Задние шеренги не успевали остановить скакунов, продолжая влетать в сети ловушки. Началась страшная давка. Стена пыли мешала халирцам разглядеть аркан. С каждым ударом сердца куча выбитых из седла дикарей всё росла. Крики и вопли заглушал жалобный лошадиный визг.
— Лучники, залп, — что было сил, прокричал я. — Бейте, бейте их, пока все не полягут.
Начиная с отметки в три сотни метров и почти до нашей коробки, всю землю изрыли мелкими ямками. Скакуны степняков проваливались в норки ногами — на такой скорости это конец. Лошади тут же ломали ноги и падали кучей. Давка превратилась в огромную свалку. Промахнуться по ней было невозможно. В считанные минуты лучники усеяли поле тяжёлыми стрелами, добивая всех, кто ещё мог подняться. Треть орды угодила в ловушку — треть орды отправилась к Тренги.
Но вот настал миг, когда остальные кочевники поняли, что скакать вперёд им нельзя, что там только смерть. Дикари начали искать обходные пути. Орда разделилась на два рукава, пытаясь взять нас двойным охватом и ударить по флангам. Ордынцы изо всех хлестали коней, разогнались снова, что ветер. До войска коварных северян оставалось всего ничего, считай, рукой протяни и достанешь, как вдруг что-то снова пошло не так.
— Поднимай, — сказал я, когда дикари подошли для удара.
Десятки воинов того только и ждали, ухватили под ногами канаты и со всех сил потянули их на себя. На флангах поднялся двойной частокол и уставился на кочевников длинными пиками и заточенными кольями. Первые всадники были обречены. Там начиналась новая давка.
— Арбалетами, залп.
Стрелки развернулись на фланги, тысячи болтов излились кровавым дождём, прошивали плетёные щиты и кожаные доспехи, выворачивали суставы. Заслоны сработали чётко. Когда кочевники поняли, что им до нас не достать, на земле уже истекала кровью огромная масса их войска.
