Осмотрев поле битвы, Тагас приуныл. Северяне стояли как гранитные статуи. Продавить их стальную коробку орда не смогла. Люди продолжали давить друг друга, пока с флангов их безжалостно истребляли вражеские стрелки. Паника охватила орду. Протяжный вой стоял над поляной, перекрывая даже шум сражения.
Примеру халара последовали и другие. То там, то здесь люди стали вскарабкиваться на плечи гибнущих братьев. Спустя несколько ударов сердца наверху оказались целые группы бойцов. Это и спасло жизнь Тагасу и двум его телохранителям.
Следующий залп северных лучников пришёлся по площади, где был и халар. Первые стрелы увязли в телах группы воинов, что стояли в трёх шагах от Тагаса. Это дало ему время присесть и вскинуть щит, спасаясь от смерти. Безумие продолжалось.
— Халар!.. нужно уходить!.. скорее, халар! — кричали в спину дасулы, но Тагас и так спешил убраться подальше от этого ужаса. Буквально по головам бежал он назад, в конец давки, чтобы успеть спасти хоть какую-то часть павшего войска, чтобы отогнать наседающих сзади бойцов и перестроить их по своему разумению.
Но далеко уйти Тагас не успел. Внизу толпа не была уже такой плотной, бежать по головам стало сложно. Халар споткнулся, упал на траву. Тут же получил коленом в лицо. Из носа брызнула кровь. Другая нога заехала по виску, оглушила, заставила потерять равновесие. Халар припал на четвереньки. Кто-то с силой заехал ему в бок. Ребро вспыхнуло острой болью. Руки потеряли опору. Тагас растянулся на животе. Десятки ног пробежали по спине. Тело страдало, а сознание уже готово было померкнуть, когда его подхватили на руки.
— Халар, вы целы? Халар…
Тагас не слышал дасула. Не чувствовал лёгких пощёчин, что должны были привести его в чувства. Не видел, как второй телохранитель выхватил кхопеш и рубил всех, кто пробегал мимо и угрожал жизни халара.
Так продолжалось несколько мгновений. Скоро Тагас пришёл в себя и попробовал встать. Боль пронзала всё тело, но воин терпел. Спустя два удара сердца он уже бежал рядом с дасулами, уходя подальше от давки.
— Назад, шейтаровы бестолочи!.. все назад! — срывал голос Тагас, расталкивая степняков. Орда дрогнула, побежала обратно. Но то уже было не войско. Войско лежало на земле, истекая кровью. Почти вся орда испустила дух в этой битве. Битве, что ещё не закончилась.
Бегущих степняков били в спины. Северяне продолжали метать стрелы и болты. Копейщики и мечники рубили халирцев без жалости. Тагас был впереди основной группы отступающих. Керрийцы их нагоняли, вот-вот могли добить последний выживший тмел. Один воин сильно выделялся на фоне врагов, тот чело…
Нет!.. Это был не человек — это был демон из бездны…
Он размахивал мечом с такой силой и скоростью, что вокруг разлетались кровавые фонтаны и ошмётки кочевников. Стальная мельница молола степняков без пощады. Колдун двигался резко, быстро, Тагас едва улавливал его поступь. Вот он стоял, вот размахнулся, и вот его уже нет — просто растворился в пространстве, а на том месте на землю повалились мёртвые братья.
На пути злобного духа в людском облике был и Тагас. К северному демону уже подоспела подмога, потому халару только и оставалось, что попробовать выставить строй из трёх десятков бойцов. Да только ничего из той затеи не вышло. Колдун невзначай взмахнул рукой. Неведомая сила подхватила Тагаса и ещё пятёрку степняков, что стояли в центре шеренги, и словно невесомые лепестки чайной розы отбросила на два десятка шагов.
Приземлился халар тяжело: долго кувыркался по склону, сунулся, обдирал руки, набивал шишки и ссадины. По лицу потекла тёплая кровавая струйка, волосы слиплись, мир перед глазами сильно вращался, а сознание снова меркло. Шок и контузия притупили все чувства. Замедлили время. Воины теперь не бежали — они, казалось, парили по воздуху. Многие падали. Их лица кривили гримасы испуга и боли. Враги, напротив, сверкали злобой и яростью.
Тагас бросил угасающий взгляд на строй, который сам же поставил. Но строя там уже не было. Колдун ворвался в брешь, на ходу снёс голову ближайшему воину, второму проломил череп щитом. Раскрутил смертоносную мельницу, разбросал ордынцев по склону. Колдуна поддержали его люди и разнесли остатки коробки Тагаса.
Вдруг меркнущий разум осознал, что земля под ним движется. Тагаса подхватили под руки дасулы. Один что-то кричал. Его губы постоянно дрожали, а лицо выдавало много эмоций. Но Тагас не слышал слов. Не ведал ещё, что битва проиграна. Не знал, что орда Гаруса Стройного отправилась к Тренги.
Спустя несколько ударов сердца тьма накрыла сознание воина. Его битва закончилась.
* * *
Орда дрогнула и побежала вниз по склону. Мы упустили тот миг. Под ногами скопились горы трупов и мусора, что замедлили поступь нашей коробки. Тогда-то я понял, что победа никуда не уйдёт, что мы в полушаге от очередного триумфа.
— Общая команда, — кричал я в рацию, чтобы и арбалетчики слышали. — Всем в атаку! Лучники обратно по холмам. Никто не должен уйти. Вперёд!..
Я метнул копьё вдогонку беглецам. Выхватил меч, перепрыгнул мертвую горку и припустил вниз по склону. За мной потянулись латники. Они отбросили копья, достали мечи, топоры и бросились догонять убегающих дикарей. Над головой свистели болты, шуршали перьями стрелы. Закипели одиночные схватки, запели клинки.
Я был быстрее всех, первым настиг шайку кочевников. Повернуться ко мне и принять бой они не успели. Не сбавляя шага, я ворвался в толпу, раскрутил меч и разбросал по склону тела. В лицо брызнула кровь, пахнуло кислым смрадом и копотью, дохнуло жаром с низины, волосы затрещали, отблески пожарища прорвались сквозь дым.
Глаза уловили движение. Я увернулся, отскочил в сторону. Рядом с головой пролетел кхопеш, дикарь едва меня не достал. Я проткнул ему грудь. Он ещё не упал, а я уже набросился на другого. Кочевник пытался укрыться щитом, но клинок в моей руке не заметил преграды: рассёк и щит, и доспехи, и плоть. По инерции меч описал широкий круг вокруг моей оси, снёс голову степняку, другому прошёлся по горлу.
— Руби! — неистово кричал я, когда воины вклинились в схватку. За моей спиной выросла стальная стена: она загремела, взревела и бросилась в бой. Кочевники пытались построиться, но я не позволил — опутал центр шеренги клещами телекинеза и разбросал дикарей по холму. Латники меня поддержали и смели с тропы остатки ордынцев. Остальные бежали по склону, прямо в пасть беснующейся там стихии огня.
— Скорее, мать вашу! — бросился я вниз по тропе. — Никто не должен уйти.
Сзади подоспели легконогие арбалетчики, вниз полетели болты, но оценить их меткость было невозможно. Над низиной стоял серебристый смог, сквозь который едва пробивался даже свет от пожара. Преследовать орду дальше было нельзя: дышать стало сложно, жаркий ветер поднялся в низине, исхлестал лицо терпкой плетью и пробирался под латы. Там разгоралась доменная печь.
Я остановился, поднял руки и повернулся к своим воинам. Погоня была окончена. Стражники застыли передо мной грязной, измазанной в саже, уставшей коробкой. Их глаза горели, выдавая бурю эмоций, что стегали буйные головы. Мы это сделали. Мы смогли.
