Угрюмая замерла в ожидании. Пять сотен лучников выстроились на стене. Благо, ширина её позволяла стать стрелкам в три косые шеренги. У ног воинов пристроились ящики, полные стрел. Арбалетчики укрылись в бойницах и сторожевых башнях. На крышах последних замерли новенькие баллисты. Но главные орудия спрятались во дворе. Пять массивных требушетов стояли будто на шахматной доске, заняли почти всю брусчатку, с нетерпением дожидаясь своей очереди вступить в бой с дикарями. Плотники и Медведь потрудились на славу. Собрали, отрегулировали и пристреляли орудия, так что кочевников сегодня ожидало много сюрпризов.
— Приготовиться, — подал я сигнал лучникам.
— Поднять луки… стрелы на тетиву… — продублировали сотники и десятники.
Сотни рук потянулись к колчанам, затрещала тетива, заскрипели кожаные доспехи.
— Целься, — продолжал я командовать.
— Поднять лук на локоть… вверх на ладонь и три пальца… — наводили командиры лучников на орду. Воины затаили дыхание.
Я взмахнул рукой, передавая командование стрелкам.
— Залп… целься… залп… целься… залп, — огласили стену нескончаемые команды. Тетивы глухо застукали о кожаные перчатки, заскрипели деревянные плечи, свистел рассекаемый воздух, тысячи стрел вмиг обрушились на сонный лагерь орды.
Стоянка пробудилась не сразу. Лучники успели сделать несколько залпов, прежде чем ордынцы проснулись. Сонные воины заметались по лагерю, начали собираться вместе, укрываться щитами. Многоголосый вой раздался над лесом.
— Пришла пора требушетов, — проговорил я в рацию.
— Принял, — ответил Рыжий.
В следующий миг пятёрка массивных метателей ожила. Взведённые орудия высвободили всю скованную мощь, опустошили объёмные пращи, отправляя снаряды во вражеский лагерь. Пылающие кометы очертили чёрное небо, оставили позади дымный след и упали ордынцам на головы. Стреляли катапульты горящими бочками с маслом. Начинка снарядов была особой. Медведь её загустил, сделал масло вязким и куда более жарким.
Зрелище вышло не из приятных. Пять бочек разбились вдребезги, разлились огненным фонтаном, окатив степняков губительным маслом. Горящая жижа прилипала к одежде и коже. Потушить её было практически невозможно. Толпы пылающих фигурок прыснули в стороны, другие катались по земле, пытались сбросить, затоптать едкое пламя, но так и умирали от болевого шока и страшных ожогов. Лучники продолжали осыпать орду стрелами. Крики умирающих услышал весь лес. Кровь затопила поляну.
— Кажется, их стало больше, — просматривая округу в бинокль, проговорил капитан.
— Так и есть, — кивнул я.
Спустя несколько минут ордынцы начали собираться в коробки. Даже без бинокля я видел, что из глубины леса пришло подкрепление. Нестройные шеренги, укрытые плетёными щитами и досками, двинулись к стенам.
— Это штурм? — удивился Емеля.
— Нет, — прыснул капитан. — Они идут налегке, сам что ли не видишь?
— Так я без бинокля, — пожал Емеля плечами.
— Да… кхм… — Смущённо оторвался от окуляра капитан. — Нет, не штурм это. У кочевников нет с собой ни лестниц, ни башен. На стену им не взобраться.
Тем временем четыре ордынских коробки медленно приближались. Уже можно было расслышать выкрики командиров. Наши лучники продолжали обстреливать у них за спинами лагерь. Инженеры успели снова взвести требушеты. Новые горящие бочки устремились на головы халарата.
— Тогда на что ордынцы надеются? С кем собрались сражаться?
— Я думаю, их гарры решили, что наши лучники вышли за ворота, — хмыкнул Борис. — Видно, спешат их разбить, а там, мало ли, может ещё и в крепость удастся прорваться. Вряд ли они поняли, что это луки у нас такие дальнобойные.
Халирские коробки прошли полторы сотни шагов. Рассмотреть в ночной темноте их было довольно сложно, потому стрелки ориентировались на факелы в руках командиров.
— Кос, твоя очередь, — снова поднёс я рацию к губам.
— Принял, — ответил атлет.
Дальше на крышах сторожевых башен зашевелились баллисты и нацелились на строй дикарей. Спустя несколько ударов сердца четыре увесистых гранитных шара, рассекая воздух со свистом, ринулись на врагов. Три баллисты угодили прямо в центр своих коробок. Четвёртый снаряд прошёл по левому флангу, но построение всё-таки развалил. Тяжёлые глыбы впечатали неудачников в землю, разрывали их плоть, прокатились по халирцам смертоносной лавиной. Разгром довершили арбалетные залпы. Болты на таком расстоянии прошивали кочевые щиты и доспехи, что масло, рвали плоть, выворачивали суставы. Никто не ушёл. Редких счастливчиков, что бежали обратно, накрыли слитным залпом лучники со стены. Лагерь орды к тому времени опустел. Кочевники скрылись в лесу.
— Похоже, дело сделано, — хлопнул меня по плечу капитан.
— Да, пора бы поспать.
Я спустился с башни и позвал к себе Старга:
— Передай командирам, что пора распустить людей по казармам. Дежурная стража пусть смотрит в оба. Завтра нас ждёт трудный день.
— Да, сир, — склонил голову сотник и бросился выполнять поручение.
Когда я проходил по стене, лучники стали строем, расправили плечи, задрали к небесам подбородки. Их глаза лучились счастьем. Новая победа далась людям бескровно.
Уже возле покоев торрека меня догнал Грони:
— Сир, там… там… — Запыхался парнишка.
— Что стряслось? — разволновался вдруг я.
— Там сир Игорь вернулся. Его отряд четверть крама назад подземельем прошёл в крепость. Велели вам доложить.
— Понятно, — устало вздохнул я. Видно, поспать этой ночью у меня не выйдет. — Где они сейчас?
— В обеденном зале, сир.
Грони ошибся. Крас и Калаш встретили меня во дворе. Ребята нервно переминались с ноги на ногу и о чём-то взволнованно шептались:
— Ну наконец-то, — крепко пожал я руки диверсантов. За время отлучки они успели обрасти пышными бородками, да и помыться бы не мешало, но, видно, новости были слишком важными, чтобы откладывать их на потом. — Где пропадали? Мы здесь уже места себе не находили, всё думали, где это вы запропастились.
— Да мы обоз как сожгли, потом окопались на тракте, — ответил Крас. — Удачно сложилось, смогли ещё раз подкараулить обозников и безнаказанно пустили им кровь.
— Да, а потом ещё за ордой наблюдали, — добавил Калаш. — Словом, у нас хорошие новости.
— Ну довольно интриг, говорите, — зевнул я.
— Войско халирцев знатно уменьшилось, — блеснул Крас Глазами. — Когда они получили вести о потере обоза, часть халарата тут же развернулась и отправилась в степь.
— У меня получилось добыть несколько языков, — продолжил Калаш. — В общем, гарры Латха Седой и Мула Хитрый повернули обратно в степь и увели свои орды. А это больше сорока тысяч клинков.
