В следующий миг в коридоре послышались голоса. Стража у двери забурчала, засуетилась, а через удар сердца скрипнул железный засов. К тому мгновению халар успел спрыгнуть на пол и развалиться на кровати. На пороге показался колдун. Владыка шейтаровой твердыни уверенно прошёл в комнату и по-хозяйски уселся за стол. Следом просеменили несколько смазливых кухарок. Девицы спешно накрывали стол для двоих сотрапезников. Когда прислуга скрылась за дверью, колдун устало проговорил:
— Знаешь, что было вчера? Кхм… конечно, знаешь, — оскалился он, оглядывая сначала мокрое лицо Тагаса, а потом бросил быстрый взор на окошко. — И что ты мне скажешь, дикарь?
— Одна победа исхода войны не решает, — выровнялся Тагас. Халар пытался казаться сильным, но яркие глаза этого демона пробирали до дрожи.
— Верно. И поэтому я здесь. Мне нужен совет.
— Совет? — опешил Тагас. — От меня?
— Да, халар сит-Нарвай, других знатных халирцев здесь нет.
— Но что я могу знать такого, чего не знал ты? — заёрзал на кровати халар, инстинктивно пряча глаза. Сказать по правде, Тагас испугался, что колдун снова проникнет в его мысли и вскипятит мозги.
— Как спровадить орду восвояси?
— Почему я должен отвечать? Мы враги, колдун, помнишь?
— Потому что я спросил вежливо, — нахмурился владыка шейтарова леса. — Я узнаю всё, что нужно… так, или иначе.
Тагас вздрогнул, побледнел. Ему не нужно было напоминать, как колдун может добывать информацию. Тем временем собеседник продолжал уже мягче:
— Вам не взять крепость. Нам не выйти наружу. Погибнут сотни моих людей. Погибнут тысячи… да что там, при таких раскладах орда недосчитается десятков тысяч бойцов. Зима не за горами. В стане халарата вот-вот начнётся голод, придут болезни. Я не желаю быть виновником гибели стольких людей. Да и разве стоит таких потерь набег на нищую Керрию?
— Отец не уйдёт. Халир Гарах-сит-Нарвай старый и упрямый осёл. Весь мир крутится вокруг его пожеланий. Ты не склонился перед ним, дал отпор. Такого он не простит.
— Твой отец мёртв… либо вот-вот умрёт. Его не спасут никакие лекарства, поверь, дни халира сочтены.
От таких новостей Тагас весь напрягся. Он ненавидел отца, сам желал его свергнуть, но вдруг, когда всё свершилось, его сердце сжалось в груди, придавленное безмолвной тоской.
— Магия? — спустя несколько мгновений выдохнул халар.
— Магия, — подтвердил колдун.
— Тогда халиром станет мой брат Хагмас.
— Это так. Насколько я помню твои мысли — Хагмас не дурак, верно?
— Верно, но у него нет выбора. На нового халира будет смотреть весь халарат, его силу будут испытывать гарры. Хагмас должен отомстить убийце отца. Если всё, что ты сказал, правда, то Керрия спасена — дальше орда не пойдёт. Но крепость он в любом случае захватит. Иначе не видать ему Золотого Седла. Когда Хагмас тебя сокрушит — он оставит в шейтаровой твердыне большой гарнизон, а сам двинет обратно в степь, чтобы через несколько лет вернуться и разорить север.
— Кхм… сокрушит, значит…
— Вы сильные воины, — не смутился Тагас тоном колдуна. — Но вас слишком мало. Хагмас бросит на крепость все силы, снесёт тысячи голов, сколотит осадные башни из трупов — никого не пожалеет, но добьётся победы. Это дело времени. Если каждый воин орды возьмёт в руки камень и бросит его в стену, то на месте шейтаровой твердыни вырастет новая гора. Не твоему гарнизону тягаться с такой силой.
— Откуда ты знаешь, как он себя поведёт?
— Я бы поступил так. Великого халира могут сберечь только великие завоевания. Хагмас это понимает.
— Но если он останется у наших стен — чем же он будет кормить воинов? Мы сожгли обоз, пополнить запасы здесь негде, лес не прокормит орду.
— Лошади прокормят. Если придётся — ради победы халарат вернётся в степь и пешком.
— Понятно, спасибо за разговор, — хмыкнул колдун, вставая со стула. — За честность тебя ждёт награда, — бросил он, поворачиваясь к двери.
— Ты даже не прикоснулся к еде, — окликнул его Тагас, тоже вставая на ноги. — Одному мне столько не съесть, да и снедь эта не выглядит как харчи для ненавистного пленника, — кивнул он на стол с благоухающими мисками.
— Вторая тарелка не для меня, — улыбнулся колдун. — Это и есть та награда, о которой я говорил.
Дальше владыка шейтарова леса трижды хлопнул в ладоши. Дверь взволнованно скрипнула, отворилась. Тагас снова напрягся, перевёл взгляд на проход и едва не потонул в нахлынувших чувствах. Халару вдруг стало жарко, стало трудно дышать. Он ошарашенно глазел то на колдуна, то на новую гостью.
— Сыночек мой! — взвизгнула халин Шиайа и бросилась обнимать сына. — Ты… ты жив… хвала Тренги… ты жив!..
Халар оторопел. Такой встречи он не ожидал. Даже подумал сначала, что это происки колдуна, что страшная магия дурачит воину голову… но потом он узнал её запах, растворился в объятьях, вспомнил нежный голос, который напевал колыбельные в детстве, и сердце пленника дрогнуло.
— Мама… мамочка, это ты?.. это правда ты?..
— Да, мой мальчик, — вытерла слёзы халин. На висках проступила седина, глаза атаковали морщинки, белая кожа немного увяла, но халин Шиайа была всё так же красива, как и в день, когда сын и мать распрощались.
— Но как? Что ты здесь делаешь?
— Твой отец взял в дорогу гарем. Мы стояли в степи, когда северные воины атаковали наш лагерь.
— Здесь весь гарем?.. — Изумлённо уставился Тагас на колдуна. — Его гарем?
Колдун вдруг загрустил, опустил глаза и безмолвно кивнул.
— Кхаллиш мирзан! — взорвался халар чередой грязных ругательств, хватаясь руками за голову. — Что же ты натворил, глупый северный пхур!.. Я считал тебя умнейшим из врагов, а ты… ты… Это так ты пытался отправить отца обратно в степь? Отобрав его женщин? Опозорив его на весь мир?
— Что сделано, то сделано, — рыкнул колдун и стрельнул глазами пуще льва, застывшего перед прыжком. Но Тагас так разошёлся, что ему было плевать на любые угрозы:
— Ты обрёк мою мать на смерть… ты, грязный шипур, убил полсотни невинных женщин…
— Тагас, стой… замолчи… замолчи! — испуганно зачастила халин Шиайа, делая шаг в сторону и закрывая сына своим телом. — Ты не справедлив… халир Андрей очень добрый правитель… простите моего глупого сына, владыка. Он слишком молод и горяч. Молю, Тагас не желал вас оскорбить…
— Не бойтесь, халин, — устало выдохнул колдун. — Я слишком устал от смертей и не трону сегодня вашего сына. Только не на глазах его матери.
Тагас вздрогнул. Понял вдруг, что натворил, что рисковал не только собой, но и жизнью халин. Но гордость не позволила ему извиняться перед врагом. Лишь когда колдун развернулся и собрался идти, халар выкрикнул ему в спину:
