Он отыскал ее в Сети. Там было много полячек, их выбирали. Они весь вечер просидели у Адди в поисках недорого перепихнуться. Пятисотенная купюра — вот и все, что у него было. Бабушкин подарок на Рождество. С Лизеттой этого хватило на секс без излишеств. То есть цена на сайте была вдвое выше, но Мехмет, который умеет торговаться, сумел договориться за пятьсот.
— Смотри-ка, вагончик!
Голос сорвался на фальцет от радости. В стороне от поляны стоял большой вагон, в каких устраивают кафе в парках. По мере приближения к поляне лес становился реже и заметно суше. Как парень и рассчитывал.
Дыхание участилось, и он задался вопросом, как вообще это ощущается. Он просмотрел тысячи порнофильмов, но все еще не имел об этом ни малейшего представления. Ничего, совсем скоро он все узнает…
— Да, но там, похоже, кто-то живет, — сказала она и выругалась, споткнувшись о ветку.
— Сейчас проверим.
Он сжал кулаки так, что побелели пальцы. Сейчас, сейчас, осталось совсем немного…
Парень подошел к вагону и принюхался. Пахло плесенью и чем-то еще, вроде как прорвало канализацию. Но парню было наплевать на запахи. Еще какая-нибудь пара минут, и она будет его.
Он открыл дверь — и опрометью кинулся назад, не успев войти. Тут же, на поляне, его вырвало. Краем глаза парень видел Лизетту, которая мчалась через лес и кричала что-то про полицию. Белые спортивные туфли так и мелькали в темноте между стволами.
Черт.
Опять ничего не вышло.
* * *
— Черт…
Кристер сплюнул на землю и виновато выставил ладони под осуждающим взглядом одного из криминалистов.
— М-да… — мрачно заметил Рубен, — выглядит не вполне свежим.
— Честно говоря, мне с самого начала не верилось, что это Раск, — сказал Кристер. — Ни в случае Роберта, ни остальных.
Дверь в вагон стояла открытой, и над поляной висел тяжелый запах гниения.
— Неудивительно, что нам никак не удавалось на него выйти. — Рубен покачал головой. — Хотя… его ведь мог убить и второй убийца.
— Обычно ты призываешь не усложнять.
Кристер отошел в сторону, пропуская криминалистов в хрустящих защитных комбинезонах. Наступил в лужу и мрачно посмотрел на свои туфли. Мамин подарок, почти двадцать лет безупречной носки. Мама не скупилась на обувь высокого качества. Но этот лес, похоже, станет их лебединой песней.
— Мы еще не знаем, отчего он умер, — с надеждой в голосе напомнил Рубен.
На него оглянулась красивая молодая женщина с синими волосами и в защитном комбинезоне.
— Ничего нельзя утверждать наверняка, пока Мильда его не вскрыла, — согласилась она. — Но я могу предположить смерть от передоза этой зимой.
— Другими словами, до того, как был убит Роберт. — Рубен прокашлялся. — И откуда же это видно?
— Канюля все еще торчит в руке, — ответила синеволосая.
— Этому он в тюрьме научился, — пояснил Кристер.
Он все еще оплакивал туфли, которые уже пропускали воду, так что носки у него промокли. В кои веки выехал на природу, называется…
— Покажи мне того, кто там этому не научился. — Рубен поежился. — А Раск, как-никак, двадцать лет провел за решеткой.
Вообще, день выдался довольно теплый, но влажность и тень сбивали в лесу температуру. Вагон же все лето простоял на открытом солнце, что не в последнюю очередь способствовало тому, что сейчас наблюдали там полицейские. Тело унесли в черном мешке с «молнией», сквозь которую просочилось немного жидкости. Запах ударил в лицо с новой силой.
Кристер зажал рукой нос, борясь с приступом рвоты, и с удовлетворением отметил, что даже лицо Рубена приобрело бледно-зеленоватый оттенок. Заниматься останками здесь, посреди леса, было невозможно, поэтому их и унесли на носилках. Мильде можно было только посочувствовать. Но и криминалистам предстояло хорошо попотеть в этом доме на колесах.
— Ну наконец-то…
Рубен развернулся и широким шагом направился к дороге, где стояла полицейская машина. Там ждал Боссе, у приоткрытого окна и с миской воды на полу. Хоть кто-то обрадуется их возвращению. Кристер вздохнул. Убитые туфли, мокрые носки — и в результате они опять в тупике.
* * *
Как же она ненавидела отпуск! Уже одно слово звучало угрожающе — от-пуск…
— Время от времени и вам тоже нужно отдыхать, — так это объяснило руководство. — Сейчас август, а найти вам замену на пару недель будет несложно.
Но Мина понимала это совершенно иначе. Их группа создавалась с определенными целями, а не ради совместного отдыха. И эта подозрительная настойчивость, с которой их отправляли в отпуск, была первым шагом к их расформированию, то есть к тому, чего ни в коем случае нельзя было допустить.
Несмотря на все усилия, им так и не удалось локализовать Юнаса Раска. Хотя задача сама по себе и не обещала особых трудностей. Того, кто много лет провел в тюрьме, обычно быстро находят. Чтобы держаться подальше от полиции, нужны средства и смекалка. Сила привычки тоже на стороне следователей, хотя прежние адреса Раска ничего не дали. Да и этот вагончик так и не нашли бы, если б не сексуально озабоченный пятнадцатилетний подросток.
В общем, надвигалась катастрофа.
Срочно требовалось нечто принциально иное, конкретное. Мина отошла на шаг, разглядывая свою галерею. Единственным положительным моментом ситуации вынужденного отпуска была возможность еще раз, без помех, спокойно все обдумать. Пройтись по всему с самого начала, без необходимости что-либо кому-либо объяснять. Хотя без Винсента скучно. У него плотный график выступлений на последние две недели, и все не в Швеции. После визита к Девушке с дельфином Винсент все время за границей. Наверное, это к лучшему. Там Анна не станет его преследовать. Ее денег едва хватает на новые татуировки.
К тому же Мина совсем не была уверена, готова ли она обсуждать с менталистом последние события, если тот вдруг объявится у нее дома. Очень возможно, что и нет.
Теперь одна стена в ее гостиной сплошь покрыта бумагами и фотографиями. И часть свободного от работы времени Мина посвящает тому, чтобы делать подписи и прочие пометки фломастером. Это не так сложно, когда стены светлые, хотя Мина и слышала, что, когда пишешь фломастером, нужно обводить три раза.
Каждую осень Мина перекрашивает свою квартиру все в тот же светло-серый цвет. За год он приобретает более темный оттенок — лишнее свидетельство того, что грязь, как бы Мина ее ни отскабливала, все равно въедается в стены. Правда, этого никто не видит, кроме Мины. Да и сама она, по правде говоря, тоже этого не видит. Скорее знает об этом.
Сам процесс покраски, кстати, хорошая терапия. И Мина, конечно, красит сама. Ни один маляр со своими грязными ремесленными принадлежностями в жизни не переступит порог ее квартиры.
