Мильда просто не видела другого выхода из сложившийся ситуации, кроме как ограбить банк. Она посмотрела на Конрада, склонившегося над учебником. Их семью могло спасти только чудо.
* * *
Рубен медлил. В последнее время он находился настолько вне зоны комфорта, что не рассчитывал туда вернуться, даже имея паспорт и свидетельство о вакцинации. И все-таки на мгновение задумался, а стоит ли оно того?
У него ведь и без того вполне сносная жизнь. Так, по крайней мере, ему кажется. И работа занимает в ней не больше места, чем Рубен ей позволяет. Особенно теперь, когда группа подтвердила свою компетентность и его профессиональной репутации больше ничто не угрожает.
Отсутствие семьи дает свободу и возможность заниматься чем хочешь. И никаких детей, которых нужно забирать из детского сада сразу после обеда, или, чего доброго, сидеть с ними на больничном. Больничный… Рубен фыркнул. Когда тройняшки начнут ходить, Педеру придется уволиться из полиции.
А у Рубена есть всё. Весь город, полный возбужденных малышек, в его распоряжении, и это похоже на автостоянку с круглосуточным обслуживанием. И никто не станет жаловаться на то, что о нем забыли или преподнесли недостаточно цветов на День влюбленных. Никаких измен, невымытой посуды, неубранных комнат. Никаких ужинов перед телевизором и засыпания в постели, тесно прижавшись друг к другу. Никаких светлых волос, пахнущих шампунем «Тимоти», никаких веснушек на носу…
Никакой Элинор.
Быстро, пока не передумал, Рубен взял бумажку, набрал номер телефона и затаил дыхание:
— Здравствуйте. Меня зовут Рубен Хёк. Я хотел бы записаться к вам на консультацию…
* * *
Педер уже не помнил, когда Анетта последний раз на него так смотрела. В первый момент он подумал, что она шутит. Только когда Анетта начала расстегивать ему рубашку, Педер понял, что это всерьез.
— Ты заметил, что тройняшки спят, все одновременно?
Педер потянулся за пультом на ночном столике, выключил телевизор и снова упал на диван. Анетта запустила обе руки ему под рубашку и принялась массировать грудь.
— Ты права, — сказал Педер, прислушивась. — Все трое спят. Может, имеет смысл сыграть сегодня в лотерею?
— Или заняться чем-нибудь более приятным, — прошептала Анетта ему на ухо.
Она встала, протянула ему руку, и Педер послушно поковылял за женой в спальню.
— Ты уверена? — спросил он, когда она продолжила его раздевать.
Анетта не отвечала. Раздев Педера до трусов, залезла в постель, немного порылась под одеялом и отбросила в сторону свою рубашку и брюки. Потом взбила подушку Педера.
— Я абсолютно уверена, — сказала она. — Если ляжем прямо сейчас, успеем поспать полчаса, прежде чем они проснутся.
Педер посмотрел на подушку, потом на жену. Он не видел ни того, какая она бледная, ни темных кругов вокруг глаз — ничего, кроме того, что очень ее любит.
Он уснул прежде, чем голова успела коснуться подушки.
* * *
Миниатюрный портрет Натали медленно скользил по карте на экране телефона. Мина сфотографировала снимок в рамке на своем письменном столе, чтобы использовать его в качестве иконки. На ней Натали не слишком походила на себя сегодняшнюю, но более свежего изображения у Мины не было. Много раз ей приходила идея щелкнуть Натали с безопасного расстояния, но инстинкт самосохранения удерживал Мину от этого шага. Страшно даже подумать, что произошло бы, если б ее застигли на месте преступления.
Она ведь не планировала подкладывать в рюкзак Натали GPS-навигатор до того, как просто сделала это. Но когда они пили кофе в Кунгстредгордене, Мина поняла, что другая возможность так приблизиться к Натали представится ей не скоро.
Она подумала было, что мужчина, охранявший девочку, заметил ее уловку. Когда он забирал Натали, Мина чуть не обмочилась от страха, в буквальном смысле. Но если б ее действительно застигли на месте преступления, угрозы были бы куда более серьезными. И это был бы последний раз, когда она подошла к Натали так близко.
Во всяком случае, Мина долго не искала бы новых встреч. Не стояла бы на перроне в Блосуте, наблюдая за школой. Не ждала бы под дверью дома в Эстермальме и не следила за передвижениями девочки по городу, как сейчас.
Приложение показывало Мине местонахождение Натали, остальное делало воображение. Миниатюрный портрет завис над Эстермальмом, что могло означать, что Натали дома. Мина могла бы запросить и адрес, если б его не знала.
При этом у нее и в мыслях не было шпионить за девочкой. Натти имела право на личную жизнь. Мина всего лишь приглядывала за ней время от времени, чтобы ничего не случилось, потому что не вполне доверяла мужчине в солнечных очках.
— Привет, старушка. — Мина потрогала экран кончиком пальца. — Я прослежу, чтобы ты была в порядке.
* * *
Винсент достал из шкафа «Блестящую киску», наполнил ее текилой с плавающими листиками и долил кипятка из чайника.
— Возьми, дорогая. — Он поставил чашку перед Марией. — Вот что тебе сейчас нужно, как мне кажется.
— Это зеленый чай? — спросила она.
— Нет, — ответил Винсент после минутного колебания. — Просто чай.
— И прекрасно. — Мария осторожно подула на чашку. — Мне так надоело это пойло… Думаю, это от него у меня болит живот.
Некоторое время спустя на столе появился обед — колбаски «Строганофф» с чоризо и хлопьями чили в сливках, коричневый рис и салат с капустой и чипсами. Белокочанная капуста была здесь не совсем кстати, зато ее любил Беньямин. Когда Винсент ставил сковороду, на мобильник Ребекки пролилось немного соуса.
— Ой, — сказала она и отодвинула телефон на полсантиметра.
Потом оторвала взгляд от экрана и рассмеялась:
— Как все-таки хорошо, что у нас нет соседей. Страшно представить, что было бы, если б кто-нибудь из моих приятелей увидел, как ты вернулся домой на полицейской машине, да еще промокший насквозь… Иногда я удивляюсь тебе, папа.
Винсент улыбнулся:
— Что было, то было… В следующий раз постараюсь держаться как можно дальше от набережной.
Мария посмотрела на него поверх края чашки. Винсент никогда не обсуждал дома свои полицейские дела, но спрятать от семьи газеты с кричащими заголовками было невозможно. Жена молча поставила горячую чашку на стол и набрала в тарелку еды.
— Что скажешь, дорогая, если мы пригласим твоих родителей на следующей неделе? — предложил Винсент. — У меня подарок для твоего папы. Лучше поздно, чем никогда.
Марию охватил приступ кашля, и она прижала ко рту салфетку.
— Ты ударился головой? — спросила она.
Но Винсент видел, как она улыбается через салфетку.
Он оглядел компанию за столом. Ребекка одной рукой ела, другой набирала эсэмэску. Ее ловкость всегда впечатляла его. Астон считал кусочки яблока, которое Мария все-таки нарезала ему в тарелку. Винсент прекрасно осознавал, в кого его сын вышел таким педантом, и не мог винить его за это. Мысли Беньямина были где-то далеко. И совсем не обязательно с девочками или мальчиками, как часто бывает в этом возрасте. Винсент больше склонялся к тому, что его сын решает математическую задачу, возможно, взятую с «Ютьюба». Оставалось надеяться, что на этот раз там будет меньше мертвецов.
