— Тебе здесь как будто не очень нравится?
— Да, но ведь это всего лишь молекулы. Молекулы запаха. Я приучаю себя понимать это именно так. И это возможно, я читала. И еще я хочу знать, как обстоят дела с моей задачкой. Я совсем забыла про нее.
Мальчик достал пластиковую коробочку, поднялся с пола и подошел к сестре. Он несколько дней ломал голову над ее задачей.
— Ничего не понимаю, — протянул он Яне коробочку. — Это как будто… в общем, ничего не получается.
— Потому что это невозможно, — рассмеялась Яне.
Мальчик наморщил лоб. Как это так? Один порядок чисел невозможен, а другой возможен? Почему?
— Именно так, — продолжала Яне. — Все числа на своих местах, а «четырнадцать» и «пятнадцать» поменялись местами, так я тебе говорила? И такой порядок действительно невозможен. Сам посуди. Если мы возьмем любое другое число, каково минимальное количество действий, чтобы сдвинуть его с места и снова поставить на место?
— Два действия, — отвечал мальчик. — Сначала мы переставляем число, а потом возвращаем его обратно.
— Отлично! Четное число действий. То есть сколько бы ни передвигал шашки, ты сделаешь четное количество ходов, чтобы вернуть одну из них на прежнее место. И не смотри на меня так, это всего лишь математическая логика. А теперь, сколько требуется ходов, чтобы «четырнадцать» заняло место «пятнадцати» и наоборот?
— Один ход… — Мальчик задумался. — А‐а‐а… нечетное количество ходов.
— Ты молодец. Все понял, хотя и маленький. Тебе потребуется нечетное количество ходов, чтобы поменять их местами, каким бы путем ты ни шел. Но чтобы все остальные снова встали на свои места, нужно четное количество действий. Однако число не может быть четным и нечетным одновременно. То есть задача не имеет решения.
Мальчик тряхнул головой. Он не все понял из объяснения сестры, но оно выглядело правильным.
— Я люблю четные числа, — объявил он и хитро сощурился. — И много вас таких?
— Умных, ты имел в виду?
— Нет, брезгливых. А ведь те молекулы, которые ты вдыхаешь, это молекулы какашек.
Лицо Яне позеленело.
— Фу! — закричала она. — Какой ты противный!
И выскочила из хлева. А брат захохотал, перегнувшись пополам. Яне ткнулась носом в рукав футболки и толчками выдыхала воздух, словно пытаясь избавиться от чего-то невидимого.
Мальчик вернулся к чертежам и смахнул с них несколько прилипших соломинок. Это была далеко не первая его работа. Конструкции, выставленные вдоль стен, он тоже изготовил своими руками. Волшебные ящики — одни рабочие, другие нет. Сам Аллан, владелец лесопилки, проявлял интерес к работе мальчика. А значит, пара досок, ДСП и кусок холстины всегда были под рукой. Если нет — в ход шли картонные коробки из-под хлопьев для завтрака.
И все-таки последние чертежи были чем-то особенным. Ящики, которые стояли вдоль стен, мальчик проектировал сам, после того как посмотрел выступления фокусников по телевизору. Насколько верно, он мог только догадываться. Это потом, с маминой помощью, удалось заказать книги по сценическим иллюзиям в библиотеке в Квибилле. Бо́льшая часть их были биографии артистов, шикарно иллюстрированные снимками шоу в Лас-Вегасе. Он-то надеялся найти в этих книгах хоть какие-нибудь указания на то, как собирать такие ящики… Но иллюзионисты не спешили открывать мальчику свои секреты. Пока наконец ему в руки не попала книга с тоскливым названием «Хобби-серия № 12: создай иллюзию своими руками». Мальчик сам толком не понимал, как мог заказать такое. Но бо́льшую часть книги составляли чертежи реквизита известных трюков. Это была книга, где раскрывались все тайны. До того мальчик даже не догадывался о ее существовании.
Сделана она была довольно небрежно. Иллюстрации представляли собой фотографии из разных журналов, преимущественно американских. На полях автор переводил дюймы в сантиметры. Но для мальчика это не имело никакого значения. Книга содержала пояснения к его любимому трюку — «Метаморфоза».
Суть большинства остальных трюков сводилась к тому, что иллюзионист сажал ассистента или ассистентку в ящик, с которым потом производил какие-либо действия. Распиливал надвое, к примеру, или пронзал мечом. После чего помощник являлся перед публикой живой и невредимый, иногда даже успев переодеться. Мальчика все это не особенно впечатляло. Что за удовольствие смотреть на членовредительство, да еще и с переодеванием… Наверное, взрослые понимали в этом больше.
Но «Метаморфоза» отличалась от прочих трюков тем, что и иллюзионист, и помощник делали примерно одно и то же. Оба они были иллюзионистами. И оба — помощниками.
Мальчик давно мечтал поменяться с кем-нибудь местами. Стать кем-то другим — это было бы куда интереснее.
Он скосил глаза на рисунок в раскрытой книге рядом с разложенными чертежами. Двое — мужчина и женщина — улыбались публике, принимая аплодисменты. Где бы найти ассистентку? Ну, конечно, как он мог забыть о Яне… А ведь она свободно поместилась бы в новом ящике. Мальчик уже видел лицо сестры, светящееся от удивления и гордости. Наконец-то и она сможет участвовать в его шоу… Мальчик еще раз перепроверил размеры, для большей уверенности.
Когда-нибудь это станет его лучшим трюком.
* * *
— Так что там с юбилеем?
Винсент сохранял беззаботный вид. Он до последнего надеялся проскочить. И не потому, что был удачлив. Просто именно в этот день он когда-то купил свой первый билет лотереи «Трисс».
Шанс выиграть миллион в «Трисс» — один на 250 000, но один против пяти выиграть хоть что-нибудь. В «Лотто» вероятность выпадения шести нужных шаров в нужном порядке — один к 490 860, и один к пятидесяти — хоть какого-нибудь выигрыша.
Итак, это был «Трисс». С другой стороны, в «Бинго» шанс примерно один на 166 000, если играть в «Супершанс» или «Цветную пятерку», а вероятность выигрыша вообще один на 7,7. Так что, наверное…
— Винсент, ты меня слышишь? — Мария повернула к нему красное от злобы лицо.
Она не застала его врасплох. Винсент ожидал чего-то такого. Мария всегда возвращалась от родителей, похожая на маленькую озлобленную пчелу, груженную всем тем ядом, который вливали ей в уши в том доме. И все-таки Винсенту взгрустнулось, когда стало понятно, что «Трисс» сегодня не сработает. Совсем наоборот. Скандал наклевывался нешуточный. Винсент встал, налил кофе в чашку «Боевой петушок» и сел напротив жены. В воздухе висел рассеянный солнечный свет — не иначе репетиция лета.
— Все находят странным, что тебя не будет с нами на празднике, — продолжала Мария. — Я объяснила, что у тебя выступление, но мама обиделась не меньше папы.
— Это грустно, — сказал Винсент и в следующую секунду понял, что дал неправильный ответ.
Он чувствовал мысли публики — восьмиста человек. И умел управлять их настроением, словно стоял за дирижерским пультом. Но Мария была живым минным полем, причем заминированным ее собственными родителями. И Ульрикой.
