— Сам подумай, а я опаздываю на йогу, — крикнула Мария уже из прихожей.
Винсент подождал, пока она ушла, и достал мобильник, который вот уже минуты три как вибрировал у него в кармане. Три пропущенных звонка — все от Мины. И одно сообщение.
«Можешь подъехать в отделение? К нам едет Даниэль, и я хочу, чтобы ты присутствовал на допросе».
* * *
Его провели в маленькую комнату в здании полиции. Именно так выглядели помещения для допросов в детективных фильмах. Стол, два стула — по одному с противоположных сторон; еще несколько стульев вдоль стен.
Больше ничего нет. Стол из светло-коричневого дерева напоминал офисную мебель девяностых годов, и это было единственное отличие от фильмов. И еще отсутствовали петли для наручников. Даниэль никогда не был в здании полиции в Сирии, но сомневался, что там можно найти мебель из «ИКЕА».
Дверь открылась, и в комнату вошла симпатичная блондинка, которая заходила к нему в кафе. Мина. Мужчину, который был с ней, Даниэль тоже узнал.
— Прости, что заставили ждать, — начала она. — Моего напарника не было на месте, когда ты позвонил.
Мужчина кивнул и занял один из стульев вдоль стены. Как там его звали? Вилли или что-то в этом роде… Даниэль точно где-то видел его раньше; на сей раз это чувство было даже сильнее. Вот только никак не мог вспомнить где.
— Я выступал по телевизору, — ответил мужчина на незаданный вопрос Даниэля. — Меня зовут Винсент.
Ну конечно, менталист. Сейчас он будет читать Даниэля как открытую книгу. Вот так допрос…
— Винсент Вальдер помогает нам вести расследование, — объяснила Мина. — Он не полицейский, но… тоже кое-что умеет.
Даниэль спросил себя, знает ли она, что улыбается, когда говорит о Винсенте.
— Сегодня Винсент будет просто сидеть и слушать, — продолжала она. — Не знаю, помнишь ли ты, но меня зовут Мина Дабири.
Она протянула руку, сухую и пахнущую дезинфицирующим средством.
— Да, у меня есть ваша визитка, — пробормотал он.
— Ты хотел поговорить с нами? — Мина села напротив Даниэля и включила ноутбук. — Не хочешь снять куртку?
Даниэль заранее отрепетировал каждую свою реплику, обращая особое внимание на то, как это должно звучать. Тем не менее подготовленным он себя не чувствовал. В любом случае показывать нервозность означало признавать свою вину.
Хитрость состояла в том, чтобы все время держаться золотой середины. Делать паузы, но не слишком часто. Иногда замолкать на полуслове, словно не зная, что сказать. Только чтобы это не выглядело так, будто он чего-то боится.
Именно поэтому Даниэль так тщательно отрабатывал каждую реплику. И вот теперь этот Винсент видит его насквозь… Даниэль никак не мог решиться открыть рот. Нужно было срочно что-то придумать.
— Извините, что сбежал тогда из кафе, — начал он. — Я просто испугался. А куртка тоненькая, на улице тепло… Я бы остался в ней.
— Чего ты испугался? — спросила Мина. — Или произошло что-то, чего мы не знаем?
— Кто не испугается, если вдруг нагрянули полицейские. — Даниэль попробовал улыбнуться, но, после того как взглянул на Винсента, улыбка слетела с лица сама собой.
— Когда мы виделись в последний раз, вы чуть не посадили меня за убийство, — продолжал он. — Вы знали, что я жил в одной квартире с Агнес Сеси. Поэтому я так и отреагировал, когда вы пришли.
— Ну а на этот раз? — Мина подалась вперед и сощурила глаза. — За что мы должны посадить тебя на этот раз?
Умна — ничего не скажешь. Хочет, чтобы он все выложил сам. Даниэль пожал плечами — так, чтобы это смотрелось как можно более естественно, непринужденно, — и запустил руки в карманы. Куртка — какая-никакая, а защита.
Даниэль словно наблюдал за самим собой, глядя в глаза Винсента. И то, что он делал, казалось ему подозрительным. Равно как и то, чего он не делал. Даниэль нервно заморгал… черт, это уже совсем плохой признак.
— Тува, наверное, до сих пор не нашлась? — спросил он. — Иначе вряд ли вы стали бы ею у меня интересоваться. Так или иначе, я ничего вам не скажу. Я ведь не знал ее толком, хотя она и дружила с Агнес.
Мина почувствовала, как коченеет тело. Лицо Винсента не дрогнуло ни единым мускулом.
— Дружила с Агнес? — переспросила Мина. — Это для нас новость. Ни отец Агнес, ни бабушка с дедушкой Тувы даже не намекали на нечто подобное. До сих пор ты был единственной связующей нитью между обеими жертвами — для нас, по крайней мере. Да ты и сам только что об этом сказал, разве не так?
Даниэль заерзал на стуле. Он-то думал, что им это известно. Если б еще менталист перестал на него пялиться…
— Они знали друг друга, — подтвердил Даниэль. — Или даже нет, больше того — Агнес работала в этом кафе до Тувы. Через нее я сюда и попал. И это Агнес дала мне телефон Тувы.
— И обе они знали тебя. — Мина пристально посмотрела ему в глаза поверх ноутбука. — Первой умерла та, с которой ты жил в одной квартире, — продолжала она. — Выстрел в лицо. А спустя месяц пропала и другая… твоя напарница по работе. Ты хоть понимаешь, как все это выглядит со стороны? Если тебе есть что сказать, то сейчас самое время. Хуже не будет.
У Даниэля пересохло во рту. Он ждал этого момента. Теперь одно неверное слово — и они его съедят.
— Я понимаю, как это выглядит. Очень даже хорошо понимаю. — Он постарался, чтобы это прозвучало взволнованно, но без страха. — Но что я могу сказать? Стокгольм большой. Как я уже сказал, я работал с Тувой только потому, что жил в одной квартире с Агнес.
— И это каким-то образом доказывает твою непричастность? — Она все еще не сводила с него глаз.
— Вы просто смотрите с неверной перспективы, — возразил Даниэль не без отчаяния в голосе. — Не я — ближайшее связующее звено между Агнес и Тувой. Это Агнес была связующим звеном между Тувой и мной. И если бы с ней в одной квартире жил не я, а кто-то другой, он, а не я потом работал бы с Тувой. Понимаете? То, что я сейчас здесь сижу, — чистая случайность. Я не имею ко всему этому никакого отношения, я…
— Но почему тогда бабушка и дедушка Тувы говорят, что та даже имени твоего не упоминала в разговоре? Она боялась, что ты причинишь ей боль. И почему отец Агнес указывает на тебя как на убийцу?
Даниэль сглотнул. Он не был готов к такому повороту. Эвелин, конечно, рассердится, но что делать?
— Отец Агнес — расист, если вы не знали. Одно то, что человек не происходит из лесов Средней Швеции, в его понимании повод для подозрений. Что же касается Тувы… Она не любила говорить обо мне, потому что у нас с ней была общая тайна.
— Тайна?
— Мы переспали друг с другом один раз. Тогда у меня уже был роман с Эвелин, и Тува знала, что я не брошу Эвелин ради нее. Именно это она и имела в виду, когда говорила, что я могу причинить ей боль… Душевную, не физическую. Я в жизни не стал бы…
