— Их уже оповестили? — продолжала Мильда, имея в виду родителей Роберта.
Она приняла у Мины коробку с перчатками и поставила ее на скамью с аккуратно разложенными в ряд инструментами. Мильда поддерживала военную дисциплину в своем стерильном царстве.
— Да, — коротко ответила Мина.
Эту часть профессиональных обязанностей полицейского она находила самой тяжелой. У каждой жертвы всегда находился кто-то, кто должен был ее оплакивать, и печальным вестником чаще всего выступал кто-нибудь из коллег.
— И что, это тоже…
Мина показала на один из двух предметов рядом с кусками тела на столе.
— Да, — ответила Мильда. — Нашли в его заднем кармане. Одежда была в нижнем ящике.
Предмет, на который показала Мина, был рогаткой. Настоящей мальчишеской рогаткой с резинкой. Вечерние газеты писали, что Роберт любит стрелять из рогатки и охотно демонстрирует свое искусство незнакомым людям. Может попасть в почтовую открытку с десяти метров.
Мина отвернулась. Личное, человеческое — она всегда умела дистанцироваться от этого. И только с Робертом Бергером, похоже, дала слабину. Особенно здесь, при виде расчлененного тела и безмятежного лица, еще хранившего подобие улыбки. Если бы еще не эти выпученные, вопрошающие глаза…
* * *
На фотографиях в газетах он смеялся во весь рот, а взгляд лучился радостью и желанием жить. Кажется, в «Афтонбладет» упоминалось, что родители называли его Боббан, и Мина ненавидела себя за то, что знает его домашнее прозвище. Она подпустила его слишком близко, и теперь это мешало сосредоточиться на работе — процедурах, процессах, правилах и тому подобной полицейской рутине. На чисто технических моментах. Или клинических.
— Тело расчленено на три основные части, — сказала Мильда. — Это не считая конечностей. Срезы ровные и чистые, то есть использовалось очень острое лезвие.
— Он был жив, когда… это происходило?
— Да. — Мильда показала на срезы. — Но все время истекал кровью. Сердце еще билось, когда его резали. Есть еще кое-что… это то, ради чего я тебе позвонила.
Мильда убрала волосы со лба Роберта. Два глубоких пореза, две вертикальные линии, — для Мины это означало римскую цифру «два».
— Часы лежали в одном из ящиков. — Мильда показала на второй предмет рядом с рогаткой. — Ты сама все видишь…
Два часа. Батарейки вынуты, тем не менее стекло разбито.
У Мины перехватило дыхание. Часы. Вырезанная двойка на лбу. Это обратный отсчет, Винсент был прав с самого начала. А вот Рубен облажался.
— О месте преступления что-нибудь сказать можешь? Первичное или вторичное?
— Об этом лучше спросить криминалистов, после того как они обследуют место преступления. Но если хочешь знать мое мнение, то скорее вторичное.
— Почему?
— Похоже на то, что в ящиках гораздо меньше крови, чем ее должен был потерять Роберт. Другими словами, там слишком чисто. Поэтому, скорее всего, его позже перенесли на то место, где он был обнаружен.
— Токсикологический анализ…
Мина испуганно осеклась. Она затронула опасную тему и надеялась, что Мильда не возненавидит ее за это.
— Это часть процедуры вскрытия. Придется взять желчь, учитывая, как много крови он потерял. Но не бойся, я не повторю прошлой ошибки. И попрошу исследовать его пробы в приоритетном порядке. Его и Агнес.
— А это можно? — недоверчиво спросила Мина.
— Нет, но они там, в лаборатории, кое-чем мне обязаны, и я вправе требовать особого к себе отношения.
— Сколько это займет времени? — Мина не могла оторвать взгляд от умиротворенного лица Роберта.
— Всего несколько дней, а если повезет, то еще меньше. Здесь я не могу ничего обещать. Вообще, я сама еще с ним не закончила. Хочешь остаться? Ничего не имею против, если ты будешь наблюдать за моей работой.
Мильда в очередной раз сменила перчатки и занялась инструментами, аккуратно разложенными на столике рядом с расчлененным телом. Здесь были даже весы; Мина знала, что они используются для взвешивания органов. Все, начиная от сердца и мозга и заканчивая содержимым желудка, будет положено на весы. Мине не раз приходилось присутствовать при вскрытии.
— Нет, спасибо, — ответила она Мильде. — Не в этот раз. А вот на ящики я бы взглянула.
— Конечно, они в коридоре. Ожидают отправки в национальную криминалистическую лабораторию в Линчёпинг.
Нужно было срочно звонить Юлии и Винсенту.
Мильда кивнула, не глядя на Мину, и сосредоточилась на выборе инструментов.
Мина почувствовала себя лишней и направилась к выходу. Обернувшись в дверях, она заметила, как Мильда ласково погладила Роберта по щеке.
* * *
Она предпочитала работать в одиночестве, поэтому почувствовала облегчение, когда Мина ушла. Приглушенная танцевальная музыка — идеальный фон для устных комментариев. Вскрытие под музыку — почти клише. В детективных романах патологоанатомы работают под оперные арии. Но любое клише имеет реальную основу. Музыка и в самом деле успокаивает и помогает сосредоточиться. И при этом ощущается как последняя дань уважения тому, кто лежит на столе.
Мильда предпочитала песенные шлягеры или что-нибудь танцевальное. Только так и можно противостоять смерти. Иногда она подпевала. Те, кто потом слушал и документировал ее комментарии, давно к этому привыкли.
Сейчас Мильда поставила «Элоизу» группы «Наследники». Фестивальные шлягеры занимали особое место в ее сердце. Мильда не пропускала ни одной трансляции с тех пор, как достаточно повзрослела, чтобы смотреть фестивали по телевизору.
Собери, собери мои мысли, прежде чем я уйду-у…
Мильда подпевала с чувством, осторожно исследуя края срезов.
Чистые. Ровные. Нужен очень острый инструмент, чтобы сделать такие. Коллегам из лаборатории будет над чем поработать. Мильда подцепила обломок кости в плоскости разреза и опустила в миску со специальным раствором на скамье из нержавеющей стали. Вода, средство для мытья посуды, алконокс — идеальная смесь для сохранения ДНК. Термометр в миске показывал 55 градусов
[21] — отлично. Остается удалить мягкие ткани, и можно идти дальше.
Ты считала меня хитрецом, потому что я покончил с э‐этим…
Мильда вернулась к Роберту — и снова эта мысль, которая будто витала в воздухе прозекторской. На столе вместо Роберта мог лежать ее Конрад. И это непременно случится, если ничего не изменится. Если ей, Мильде, не удастся ничего изменить…
Она погладила Роберта по щеке. Нужно собраться, сосредоточиться. В конце концов, это ее профессия, ее долг.
