— Оставь и мне половину, — пробормотал он.
— Позаимствовал у сына, — пояснил Винсент, похлопывая по папке. — Все, что подвернулось под руку.
Он откашлялся и приступил к докладу:
— Итак, для начала я хочу представить вам две вещи. Первая — эти фотографии. Всем видно?
С доски в лучах софитов улыбались мужчины в блестящих костюмах. Некоторые — на фоне декораций, представляющих египетский храм или какое-либо другое «экзотическое» место, рядом с ящиками разных форм и размеров и женщинами в трико или коротких цирковых юбках.
— Ваши коллеги? — спросил Рубен, оторвав наконец взгляд от зада Юлии.
— Совершенно верно, — подтвердил Винсент. — Но присмотритесь внимательнее.
Рубен прищурился на снимки, Педер перегнулся через стол.
— Черт… — вырвалось у Рубена спустя пару секунд.
— Это же… — подхватил Педер.
— Именно так, — кивнул Винсент. — Перед вами разные варианты трюков «Ловец пули», «Ящик с мечами» и «Леди Зигзаг». Трех исторически наиболее известных иллюзий. Но кроме того…
— …это то, как умерли Агнес, Тува и Роберт, — закончила его фразу Юлия.
Она приблизилась к доске и внимательнее вгляделась в снимки.
— Ящик Тувы пародировал сценическую иллюзию, — продолжал Винсент, — это было ясно с самого начала. Случай Агнес не столь очевиден, но после Роберта никаких сомнений не осталось. Наш преступник — некто, разбирающийся в сценической магии. Достаточно, во всяком случае, чтобы конструировать собственный реквизит, что должно существенно сузить круг подозреваемых.
— То есть мы ищем убийцу-иллюзиониста? — Юлия тряхнула головой. — Кто-нибудь в курсе, знают ли Раск или Даниэль какие-нибудь карточные фокусы?
— Не думаю, что идея с иллюзиями стала для кого-то откровением, — продолжал Винсент. — Но я хотел показать вам еще кое-что…
Он достал черный маркер и написал на доске имена Агнес, Тувы и Роберта, подписав их соответственно цифрами 14, 15 и 14.
— Время на разбитых часах, — заметил Рубен. — Возможное время каждого убийства. И это единственное, что нам нужно знать; я твержу об этом с самого начала.
— Разве? — удивился Педер. — Насколько я помню, твоей версией был скорее любовный треугольник…
Рубен сделал вид, что не расслышал эти слова, и еще раз пригляделся к иллюзионистам на снимках.
— Ох уж мне эти геи…
Педер и Кристер, как по команде, подняли брови, а Юлия громко расхохоталась:
— Ради бога, в каком веке ты живешь? Кто сейчас так говорит? И потом… стыдись, Рубен…
Винсент перенес вес тела с одной ноги на другую. Он будто терял опору, когда аудитория отвлекалась от главного, и именно поэтому отказался выступать перед учениками гимназии. Но, похоже, их умение концентрироваться превосходило в этом плане способности полицейских.
— Так что там с часами, Рубен? — сказал Педер, прикрывая зевок ладонью. — Я тебя перебил…
— Выглядят они, во всяком случае, эффектно, — заметил Кристер, очевидно, имея в виду иллюзионистов в блестящих костюмах.
С последней булкой было давно покончено, и Педер пальцем собирал со стола остатки сахарной пудры. Похоже, ему так и не удалось поспать после их с Винсентом последней встречи.
— Время убийства — вот и всё, что нам нужно знать, — наставительно повторил Рубен. — В принципе во всех трех случаях оно одно и то же. Два совпадения можно списать на случайность, но не три. Или убийца в своих действиях придерживается одной и той же схемы, или же это делают его жертвы. Скорее всего, и то и другое. Так или иначе, все, что нам остается, — выяснить, где жертвы имели обыкновение находиться около двух-трех часов пополудни. Именно там и надо искать убийцу.
Рубен торжествующе заложил руки за голову, как будто только что в одиночку распутал все дело.
— То, что говорит Рубен, является наиболее очевидным выводом, и хорошо, что вы пришли к нему так быстро…
Рубен потянулся, его лицо просияло довольной улыбкой.
— …но этот вывод в корне ошибочный, — закончил Винсент.
Улыбка вмиг слетела с лица Рубена. Жестоко, но что оставалось делать Винсенту? В конце концов, это по милости Рубена он оказался выставленным за дверь в первый раз. Все, что сделал Винсент, — это дал ему лопату, которой Рубен сам выкопал себе яму.
— О’кей, господин менталист. — Теперь полицейский смотрел на него глазами ребенка, только что узнавшего о том, что никаких рождественских гномов не существует. — Так выдайте нам другую версию. Но она должна быть чертовски убедительной.
Вместо ответа Винсент написал две даты под именами соответственно Агнес и Тувы — 13 января и 20 февраля. Под именем Роберта он поставил два вопросительных знака. Потом стер черные цифры, обозначающие время на часах, и тоже переписал их в красном цвете.
— Он хочет, чтобы мы знали время убийства, — сказал Винсент. — Отсюда разбитые часы. Но день и дата для него не менее важны. Именно поэтому он оставлял тела там, где их проще всего обнаружить. Транспортировка была связана с большим риском; тем не менее преступник оставлял трупы в публичных местах, где их находили незамедлительно, прежде чем они успевали разложиться. И всё ради того, чтобы вы знали, в какой именно день произошло убийство.
— Но зачем? — удивился Кристер. — Или он хочет, чтобы его побыстрее поймали?
— В том-то и дело, что он не оставляет очевидных указаний на то, когда ударит в следующий раз. Временны́е отрезки между убийствами очень разнятся. Да и время на часах несколько разное. Так что, думаю, дело здесь в другом.
— Я проверяла, нет ли указаний на какие-либо исторические события, — сказала Мина, — но ничего такого не нашла. Конечно, здесь может быть нечто связанное исключительно с его биографией, с тем, что важно только для него… Но в таком случае почему он старается донести это до нас?
— Я согласен с Миной. — Винсент кивнул. — И поэтому, повторюсь, речь идет о чем-то другом.
Он сделал паузу, давая полицейским возможность полностью сосредоточиться на продолжении доклада. Мина права, это все равно что выступать перед аудиторией. Винсент снова чувствовал себя в своей стихии.
— Полагаю, что дата и время — части некоего сообщения, — сказал он.
— Части? — медленно переспросил Педер. — То есть… они как-то связаны между собой… что-то вроде кусочков пазла?
Винсент кивнул.
— Сообщения? — снова подала голос Юлия. — Но кому?
— Нам… то есть вам. Правда, оно еще не полное. Он ведет обратный отсчет, ведь так? Тела нумеруются римскими цифрами. Четвертое, третье и второе убийства уже произошли. Будет по меньшей мере еще одно, прежде чем мы сможем прочитать текст целиком.
— По меньшей мере еще одно? — ужаснулся Кристер.
