— К сожалению, я не могу комментировать ход расследования, — мягко перебила его Юлия.
Стало тихо. Жирная муха жужжала в углу окна, пытаясь проникнуть через стекло, и словно не понимала, что это за преграда отделяет ее от свободы.
— Как долго он здесь прожил?
Кристер первым нарушил молчание и перегнулся через стол. Стул оказался на редкость неудобным, крестец и спина уже болели.
— Мы начали работать с этой семьей, когда Роберту исполнилось пятнадцать.
— Мы беседовали с его родителями, — сказала Юлия. — Они очень хорошо о вас отзываются.
Хампус кивнул:
— Да, у нас с ними неплохо получалось. Да и Боббан оказался славным парнем. Спокойный, никакой агрессии. Многие наши подопечные оказываются здесь, потому что слишком агрессивно ведут себя дома. Но это не про Боббана. Он часто убегал из дома, и родители просто не могли круглосуточно его контролировать. Поэтому мы были у них на подхвате. Просто сменяли и поддерживали друг друга и вместе опекали Боббана круглые сутки.
Хампус улыбнулся в бороду. Кристер почесал гладко выбритый подбородок. Мама еще в детстве внушила ему недоверие к бородачам. При такой жаре это должно быть особенно неудобно. Чешется, не говоря уже о крошках и других остатках пищи. Кристер перевел раздраженный взгляд с бороды Хампуса на муху в углу окна. Чем, черт ее побери, она издает такие громкие звуки?
— Можете рассказать нам о Боббане, то есть Роберте? — попросила Юлия, старательно игнорируя муху.
— Ну… Боббан, он… — Глаза Хампуса заблестели. — Весельчак был, что и говорить… Мы с ним часто пересматривали одну старую серию «Чудаков», которую Боббан находил особенно забавной. И еще он любил поесть. Две сотни кило набрал бы точно, если б мы его не сдерживали. Никогда не встречал никого, кто с таким наслаждением запихивал бы еду себе в рот.
— Кстати, об этом, — перебил Хампуса Кристер. — Родители Роберта утверждают, что он тащил в рот все, что попадалось под руку, не только съедобное.
Взгляд его сам собой соскользнул на фотографию на подоконнике. Только бы Хампус не понял превратно последнее замечание. Тащил в рот все, что попадалось под руку… Кристер вспомнил об этом безо всякой задней мысли.
— Да, эта привычка и нам казалась странной. Мы все боялись, что у Боббана что-нибудь застрянет в горле. Он и в самом деле совал в рот все что ни попадя — землю, игрушки, растения, гравий…
Но перечисление конкретных предметов мало чем помогло. Образ отпечатался на сетчатке прежде, чем Кристер успел тому воспрепятствовать. Хампус в постели с другим мужчиной, и у него во рту… Кристер встряхнулся, прогоняя навязчивую мысль.
— А его отлучки? — спросила Юлия.
Она выглядела холодно и невозмутимо, хотя в комнате стояли невозможные жара и духота. Кристер чувствовал, как сбегают по его позвоночнику ручейки пота, заставляя рубашку липнуть к спине. Муха зажужжала еще сильнее и предприняла очередную попытку побега.
— Да, это была главная проблема с Боббаном, — ответил Хампус. — Он любил гулять в одиночку. Мы даже составили расписание, чтобы он оставался под присмотром все время. Но Боббан проявлял редкую изобретательность, когда речь заходила о свободе. И никогда не расставался с рогаткой. Он был большой мастер стрельбы из рогатки. Даже не представляете себе, какие номера откалывал. Мог снять камушком крышку, даже не опрокинув бутылки. Полный восторг!
Хампус покачал головой. Потом быстрым, размашистым движением повернулся к окну и прихлопнул муху.
— Простите, не выдержал.
Кристер благодарно кивнул.
— И как он исчез в тот раз? — спросил он. — Сколько времени вам потребовалось, чтобы обнаружить его отсутствие?
— Мы сразу это обнаружили. Было около десяти утра, моя смена. То есть это я должен был наблюдать за ним. Но так получилось, что одна из наших воспитанниц поскользнулась на лестнице, и я отвлекся на нее. Когда вернулся через пять минут, Боббана уже не было. Поначалу это меня не очень обеспокоило. Он ведь исчезал и раньше и всегда потом объявлялся. Но… только не в этот раз. Вечером, когда мы все еще не могли найти его, я позвонил его родителям. И вместе мы решили немедленно обратиться в полицию. Слава богу, ваши коллеги сразу восприняли наше заявление всерьез.
— Ничего необычного в то утро не заметили? — спросила Юлия. — Ну… может, что-то такое, что выпадало из привычного порядка… Что угодно, что приходит в голову…
Этот вопрос Хампус обдумал основательно, но потом медленно покачал головой и всплеснул руками:
— Нет, все шло как обычно. Ничего такого не могу вспомнить. Мимо нас по улице проехало несколько машин, но так оно бывает каждое утро. Ничего такого, что могло бы запомниться.
— Мог Боббан уйти с чужим человеком? — задала следующий вопрос Юлия, на верхней губе которой уже блестели капельки пота.
У Кристера отлегло от сердца. Этот знак, безусловно, доказывал, что Юлия — человек, а не робот с встроенной системой охлаждения.
— Да, к сожалению. Наш Боббан был открытая душа и просто не верил в существование зла.
Его голос снова сорвался. Хампус посмотрел на свои колени и сложил руки на столе. Юлия встала.
— Думаю, на сегодня достаточно. Мы обязательно свяжемся с вами, когда возникнут новые вопросы.
— Пожалуйста, пожалуйста…
Хампус тоже поднялся и протянул полицейским руку.
Кристер медлил, борясь с навязчивыми видениями на тему того, что еще могла сжимать эта рука. Но врожденная вежливость победила. В конце концов, это не заразно.
Рукопожатие Хампуса оказалось на удивление крепким, хотя рука ощущалась как мягкая и податливая. Кристер задержал ее в своей чуть дольше обычного, показывая тем самым, как мало его все это волнует.
* * *
Зал был заполнен едва ли наполовину — погода стояла слишком солнечная, чтобы посвящать день исповеди. Или терапии, как кому нравится. Мина и сама, как никогда, была близка к тому, чтобы пропустить занятие. В последнее время это случалось так часто, что она почти поверила, что исцелилась. Что это больше не нужно. Но в глубине души знала, что это не так и сейчас ей, как никогда, нужен этот клуб. И пошла.
Мина оглядела зал. Девушка с дельфином заняла свое обычное место.
Пластыря больше не было, и на руке красовалось изображение волка с надписью «Living on the edge» поверху. «Carpe diem», очевидно, придавался статус девиза, потому что эта фраза шла по всему предплечью. Еще бы, это так оригинально… Похоже, Девушку с дельфином придется переименовать в Девушку с дельфином и волком. Или в Девушку-банальность.
Кеннет и его жена в инвалидном кресле тоже были здесь. С собакой, конечно. Как ее там… Бассе? Боссе? Да, Боссе. Пес лежал возле инвалидного кресла, но при виде Мины тотчас оживился и сел. Она быстро отвернулась, не желая привлекать его внимание и втайне надеясь, что другой конец поводка на этот раз закреплен надежно. Ей даже думать не хотелось о том, сколько микроскопических вредных зверушек копошатся в роскошной шерсти.
