Стояла страшная духота, несмотря на начало июня. Похоже, не по сезону жаркое солнце не планировало снижать планку, и струящийся по спине пот собирался в области крестца. Мина сопротивлялась желанию немедленно отправиться домой и встать под душ. Чувство дискомфорта стало почти невыносимым, как будто нечистота выходила наружу вместе с липкими каплями. Летом Мина принимала душ в два раза чаще, чем зимой. В жару, имей такую возможность, мылась бы каждый час, но это было бы трудно совмещать с работой.
Кеннет помахал ей несколько рассеянно. Его супруга кивнула. Про себя Мина отметила, что не знает даже ее имени. Может, все-таки стоит спросить, притвориться вежливой? До сих пор она избегала излишне близких знакомств в этом клубе, тем более с хозяйкой Боссе.
Женщина в кресле выглядела усталой, бледной. Пот обильно струился по ее лбу прямо в глаза. Поэтому жена Кеннета жмурилась и то и дело утиралась ладонью.
Тем временем присутствующие сонными голосами делились тем, что накопилось на душе. Один за другим выворачивались наизнанку — победы, поражения, трагедии… Одни только встали на этот путь, другие шли по нему давно. Неофиты выглядели воодушевленными. Они еще не сталкивались с первыми трудностями и не знали, что дорога вперед не всегда такая прямая, как может показаться.
Мина завидовала таким и относила себя скорее к ветеранам — уставшим, но исполненным последней решимости. Эти, по крайней мере, исходили из реальных предпосылок — из собственного опыта, пусть и неудачного. И видели перед собой не прямую, а извилистую дорогу, которую тем не менее должны были пройти.
Мина механически кивнула в ответ и распахнула глаза, не осознавая, что до того они были закрыты. И тут же в полной мере почувствовала духоту и то, что давно уже задыхается. Огляделась — не заметил ли кто, что она дремлет? И вздрогнула, ощутив скорее, чем осознав, что с женой Кеннета что-то не так. Женщина дышала короткими толчками. Ее кожа стала совсем белой и пористой, как губка. Даже Кеннет заподозрил неладное и, наклонившись к жене, что-то сказал ей. Но та покачала головой, словно протестовала.
Мина смутилась. Потом осторожно встала, приблизилась к инвалидному креслу и присела перед женщиной на корточки.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она и тут же повернулась к Кеннету.
— Она не хочет, чтобы я звонил в больницу, — сказал он.
Жена Кеннета тяжело вздохнула, будто не найдя в себе сил ответить, и снова покачала головой. Мина взялась на телефон.
— Это не имеет значения. Ей нужно в больницу, и срочно. Я звоню.
Лицо Кеннета выразило облегчение, но жена продолжала безмолвно протестовать, на что Мина старалась не обращать внимания. Боссе сопел с высунутым языком и как будто не понимал, что у хозяйки проблемы. Поэтому и направил все внимание на Мину. Она уже набрала «Скорую». Представилась сотрудником полиции, сообщила адрес и вкратце обрисовала ситуацию, не забыв про инвалидное кресло.
Тут и остальные забеспокоились. Девушка с дельфином ломала руки, уставившись на Мину.
— Они в пути.
Мина дала отбой.
— Спасибо, — сказал Кеннет. — Обычно у нее это бывает не совсем так. Она…
Продолжение фразы потонуло в невнятном бормотании и всхлипываниях. Похоже, он был в шоке. Мина хотела положить ему на плечо руку, но удержалась. Кеннет выглядел таким же потным, как и она. Между тем проблемы его жены с дыханием усугублялись, и теперь это заметил даже Боссе. Он положил голову хозяйке на колени и заскулил. Она неловко приласкала его, продолжая хрипеть.
Мина всячески пыталась ее успокоить, прислушиваясь к звукам с улицы, и сирена «Скорой» не заставила себя долго ждать. Мина выбежала встречать медиков, которые устремились в зал с носилками и оборудованием. События стремительно набирали обороты.
Жену Кеннета положили на носилки и вынесли из зала, не переставая держать за руку. Члены клуба дружно вскочили с мест и стоя наблюдали за происходящим. Мина проводила медиков и видела, как носилки поместили в машину. Кеннет запрыгнул следом, успев крикнуть, прежде чем захлопнулась дверца:
— Позаботься о Боссе, пожалуйста…
Машина удалилась на полной скорости и с включенной сиреной. Где-то за спиной радостно заливался Боссе.
* * *
Утробный вой из кабинета заставил Ребекку вздрогнуть. Винсент попытался поймать выскользнувший из ее рук стакан, но не успел. Осколки разлетелись по выложенному плиткой полу, на котором тут же образовалась большая лужа.
Он только что вернулся из Мальмё. Дома все было как обычно.
— Винсент! — Мария с красным лицом выбежала из кабинета. — Немедленно убери это безумие!
Астон заревел, забыв про кубики «Лего», из которых только что что-то сооружал на полу в гостиной.
— Успокойся, мой хороший, — залепетала Мария, — мама зла не на тебя, а на папу, который хочет, чтобы мама умерла от разрыва сердца…
Винсент только что собирался уходить. В кои веки он стал инициатором совещания следовательской группы, и застрять в пробке было бы очень обидно. Винсент надеялся, что полиция уже успела добраться до Даниэля. Мобильник Мины вчера был отключен, но Винсент отправил сообщение о том, как важно еще раз поговорить с Даниэлем и что он был бы благодарен за возможность присутствовать при допросе. Винсент побеспокоил и Сайнса Бергандера, попросив его выслать снимки чертежей, которые нужно было показать Даниэлю. Было бы нелишне подготовить к допросу и фотографию Юнаса Раска — по ней Даниэль мог опознать убийцу. В общем, мысли в голове роились исключительно воодушевляющие. «Ай да Винсент Вальдер, частный детектив!»
Но для начала неплохо было бы выяснить, что же там произошло с Марией.
Продюсерская компания изготовила ростовую фигуру Винсента Вальдера из картона, в качестве рекламы последнего телешоу. Когда Винсент притащил ее домой, Мария, разумеется, тотчас обозвала безумием и глупостью весь рекламный проект. Но Винсенту нравился его картонный двойник. Поэтому и не хватало сердца выбросить его на помойку, хотя Винсент и обещал Марии сделать это. Многие ли могут похвастаться своей картонной копией в натуральную величину? И уж совсем положа руку на сердце, Винсент находил просто замечательной как саму идею, так и ее воплощение. Мог ли он уничтожить собственного двойника, пусть и картонного, собственными же руками? Одна мысль об этом отдавала серьезной психической патологией. Выбросить самого себя? Не так давно Винсент прочитал крайне интересную работу о структурировании категории «я» в психотерапии. В центре внимания автора был рассказ Овидия о Нарциссе. Самолюбование глубоко укоренилось в человеческой психике, и Фрейд, конечно, тоже сказал свое веское слово, обозначив этот узнаваемый феномен немецким словом Verliebtheit
[27].
— Осторожней, стекло!
Но осколки были последним, что беспокоило Марию.
