Он закупорил бутылку пробкой и отнес в шкаф на кухне.
Итак, шаг номер один — выяснить, кто порекомендовал Мине втянуть его в это расследование.
А потом он должен рассказать о книге.
Которую прислала не Мина.
Июль
Мильда по опыту знала, что на визит к дедушке лучше оставить побольше времени. Миколас, дедушка со стороны мамы, как и сама мама, был из Греции, между тем как папа — из Литвы. Мильда носила имя литовской богини любви — отпрыск литовско-греческой семьи, выросший в Стокгольме. Более замысловатую комбинацию трудно придумать.
Но сама она воспринимала это имя скорее в ироническом ключе, потому что если жизнь чем и баловала Мильду, то уж точно не любовью, если иметь в виду любовь мужчины. Брак давно вылился в череду серых будней, а знакомств на стороне она не заводила. С год назад, когда однажды вечером выпила слишком много вина, лежа в одиночестве на диване, у нее появился аккаунт на «Тиндере». Но с тех пор Мильда так и не удосужилась туда заглянуть. Хотя то, что она слышала о «Тиндере», не особенно воодушевляло. Помимо прочего Мильда боялась встретить там отца своих детей.
— Дедушка!
Наружная дверь не заперта, как всегда, и долгий опыт подсказывает, что наставлять дедушку бесполезно. Его вера в людей умиляла, если б только не была так опасна для жизни. Не далее как на этой неделе Мильде на вскрытие привезли тело пожилого мужчины, убитого в собственном доме. Грабеж — два подростка лишили старика жизни ради пятисот семидесяти крон.
Мильда миновала кухню и столовую и через заднюю дверь вышла в сад. Дед, конечно, был там, в своей любимой теплице.
Мильда вышла на маленькую деревянную террасу, где простояла несколько минут, наблюдая за дедушкой, прежде чем он успел ее заметить. Сколько часов она провела в этом саду ребенком, в маленьком красном доме в Эншеде, на самой границе с лесом… Теплица — ее подарок дедушке на шестидесятилетие.
Его маленький рай.
Мильда видела фигуру, мелькающую по другую сторону стеклянной стенки. Дедушка поливал саженцы, ощупывал землю опытными руками, обрывал мертвые листья и разговаривал со своими растениями. Мильда знала их все — томаты, чили, паприку и цукини. Даже арбуз — для дедушки Миколаса не было ничего невозможного.
Наконец он заметил внучку, поднялся и помахал рукой. Ее лицо расплылось в улыбке, и Мильда побежала вниз по дорожке к теплице.
— Привет, дед!
Его объятия пахли спелыми томатами, солнцем и землей. Если б Мильду спросили, как пахнет любовь, это было первое, что пришло бы в ее голову.
— Смотри, — лицо дедушки Миколаса сияло от гордости, — как красиво цветут цукини. Я засушил бы для тебя пару цветков; знаю, что ты любишь.
Дедушка размахивал руками, озирая свое растительное царство, а Мильда слушала его истории о кабачках, томатах и о том, на какой стадии зрелости что находится. Она страшно любила эти ботанические штудии. Знала, что старший брат ждет не дождется, когда дедушка сойдет в могилу, чтобы продать домик в Эншеде вместе с садом. У самой Мильды ком застревал в горле при мысли о том, сколько еще осталось дедушке хлопотать в теплице. Они были такие разные, Мильда и ее брат…
— Как Ади? — спросил дед, как будто прочитал ее мысли.
«Ади» — «волк» по-литовски, и это имя как нельзя более подходило ее брату.
— Всё в порядке, — солгала Мильда.
Именно так. Всё всегда в порядке, когда речь заходит о брате. Ади все хочет разбогатеть, вот и ввязывается в аферы, одна сомнительнее другой. Напрасно Мильда надеялась, что год тюрьмы за махинации со страховками его вразумит. Ади неисправим. И, как старший сын мамы с папой, недостижим в своем совершенстве.
— А Конрад и Вера?
По лицу дедушки Мильда видела, что солгать о детях — не лучшая идея. Поэтому не ответила.
— Ты ведь знаешь, что Конрад может прийти ко мне, когда хочет. — Лицо деда стало серьезным. — Ему будет полезно сменить обстановку, особенно на время каникул. В моем доме нет ни капли спиртного. Пусть остается, сколько нужно. Мне бывает нужна помощь в теплице.
— Спасибо, но Конрад в санатории и пробудет там все лето. Разве что потом…
Обиженный взгляд дедушки заставил Мильду прикусить губу. Она отдала сына в казенное учреждение, вместо того чтобы обратиться к родственникам. В мире дедушки Миколаса так не поступали.
— Думаю, ему здесь понравится! — Мильда взяла дедушку за руку. — Но для начала пусть подлечится.
Лицо дедушки снова расплылось в улыбке.
— Пойдем, я поставлю кофе.
Дедушка вышел из теплицы впереди Мильды и, пыхтя, стал подниматься к дому. Ей было больно наблюдать за его потугами. Дедушка всегда был сильным мужчиной, вечно в движении. Но голова у него в полном порядке, и с учетом того, что в недавнем прошлом дед был профессором биологии, он — то, что ей нужно.
— Послушай, я всегда рад тебя видеть, даже когда заглядываешь просто так. Но сегодня тебя ко мне что-то привело, я это вижу. В чем дело, моя милая?
Мильда с виноватым видом приняла из его рук дымящуюся чашку, а потом потянулась за пакетом, который принесла с собой. Ей следовало бы почаще навещать дедушку. Она думала так каждый раз, когда его видела, но жизнь есть жизнь.
— Недавно ко мне в прозекторскую попал мальчик, — начала Мильда. — Зверское убийство… И вот что я нашла у него в желудке.
Она осторожно протянула Миколасу что-то вроде сумочки на «молнии». Он сел за маленький стол у окна на кухне и с любопытством осмотрел содержимое «сумочки».
— Можно?
Мильда кивнула.
Дедушка открыл «сумочку» шире, понюхал и вытащил оттуда клок шерсти. Это была лишь малая часть того, что Мильда нашла у Роберта в желудке. Остальное отправлено на анализ в Линчёпинг — долгая история, раньше, чем через месяц, ответа не жди. Но что-то такое было в этом расследовании и в этом мальчике, что заставляло Мильду делать все возможное, чтобы добиться результатов раньше, чем их могла предоставить главная криминалистическая лаборатория Швеции. Это ведь только на старости лет Миколас так увлекся теплицей. За все время работы в полиции Мильда не встречала более проницательного биолога. И зоолога, если уж на то пошло.
— Думаю, я знаю, что это, — сказал дед. — Посмотрю под микроскопом для уверенности. Жди здесь. Пей кофе, я быстро.
Когда дедушка Миколас поднимался, Мильда уловила мелькнувшую на его лице гримасу боли.
Она пила кофе и смотрела в окно. Мильда любила Эншеде. Ничего не имела и против Богармоссена, где выросла, но в Эншеде все дышало стариной, и Мильду здесь всегда ждали. Так, может, все очарование этих мест только тем и объясняется, что здесь живет дедушка? Тем не менее старые розовые кусты, а в мае — запах сирени по всему кварталу… И дети до сих пор играли на улицах, как когда-то она сама…
