Мимо окна прошел низенький мужчина, и Мильде показалось, что она знала его еще мальчиком. Хотела помахать, но мужчина уже ушел.
— Значит, так…
Дедушка вернулся за стол довольный. На мгновение его лицо исказилось знакомой гримасой, и Мильда отметила про себя, что непременно вытащит старого упрямца в поликлинику на обследование.
— Именно то, что я и думал. Животное рода Neogale vison… vison, кстати, «животное» и по-французски тоже.
Он сделал паузу. Мильда знала, что раз уж дед оседлал своего конька, лучше его не торопить. Дать насладиться минутой триумфа. Она глотнула кофе и подняла полные ожидания глаза.
— Этот зверь происходит из Северной Америки. Относится к типу хордовых, подтипу позвоночных… Класс млекопитающих, естественно. Достигает в длину тридцати — сорока пяти сантиметров, это без хвоста. Хвост — от тринадцати до двадцати трех сантиметров. Вес самцов — от одного до полутора килограммов, самок — около семисот пятидесяти граммов. Разводные особи в среднем весят больше, чем дикие.
Мильда кивнула. Она уже догадывалась, о каком животном идет речь. Но дедушке нужно было дать выговориться, он был в своей стихии.
— Раньше его относили к роду Mustela, к которому принадлежит и хорек, но позднейшие исследования выявили существенные генетические различия, и в результате животное выделили в отдельный род. Дорогая Мильда, это не что иное, как американская норка.
Дедушка с торжествующим видом вернул комок шерсти. Мильда кивнула. Ее догадка подтвердилась.
— А можно сказать что-нибудь именно об этой норке? — спросила она. — Откуда она? Есть какие-нибудь указания на конкретное место в Швеции?
— Нет, к сожалению. Обычно различают две разновидности: норка дикая и разводная, выращенная на ферме. Сейчас много говорят об этих фермах, но для нас важно, что никакой принципиальной разницы между шерстью норок той или другой разновидности нет.
— Честно говоря, не думала, что до сих пор существуют такие фермы… — Мильда встала и пошла к кофеварке, заново наполнить чашки.
— Они существуют, это точно. Где и в каком количестве, я не в курсе, но, думаю, можно навести справки в Интернете.
Мильда улыбнулась. Дедушка Миколас не был большим поклонником современной техники и упорно не желал запоминать некоторые названия.
— А дикие? Где они обитают, в какой среде?
Мильда снова присела за стол. За окном дети начали играть в хоккей с мячом. Их радостные крики проникали через полуоткрытое окно кухни.
— Норка больше держится вблизи воды — озера, реки, заболоченные места… Охотится на рыбу, раков, лягушек и тому подобную мелочь.
Мильда кивнула. Мысли уже крутились на полную катушку. Шерсть американской норки в желудке Роберта. Что бы это могло значить? Должно ли это вообще что-нибудь значить? В любом случае это не ее работа. Мильда может с чистой совестью передать коллегам все как есть, пусть думают. Она улыбнулась деду.
— Спасибо, ты очень мне помог. Ну а теперь рассказывай, что за эксперименты века ты ставишь в теплице в этом году?
Дедушка Миколас просиял. Осторожно вложил клочок шерсти обратно в «сумочку», застегнул «молнию» и положил руки на стол, соединив кончики пальцев.
— Так, в этом году… знаешь, я решил немного поиграть с гибридами, скомбинировать несколько сортов моркови, лондонскую и раннюю нантскую. Ожидаю хороших результатов. Думал скрестить и два сорта роз, которые есть у меня, — «Ругельду» и «Дрим сиквенс»… ну, ее еще называют «Астрид Линдгрен». «Ругельда», как ты знаешь, сама гибрид «Ругозы» и «Дрим сиквенс флорибунды». Так что…
Мильда любовалась дедом. Каким счастливым он выглядел, как только заводил речь про свои гибриды! Она еще раз подумала о том, что должна навещать его чаще. И непременно отвести к врачу в Далене. Насильно, если придется.
* * *
С двумя блюдцами — на каждом по куску торта «Принцесса» — Винсент пробалансировал к Сайнсу Бергандеру. Один кусок повалился набок, когда Винсент ставил блюдца на столик. Он думал было поправить его, но вместо этого направился к кофейной машине.
— Тебе какой?
— Черный, — ответил Сайнс, — как душа.
— Ну, тот, для кого распятие не более чем сценическое шоу, имеет все основания так говорить.
Винсент вернулся к столику с двумя наполненными чашками.
— Спасибо, что согласился встретиться со мной еще раз. Извини за навязчивость.
Он так и не позвонил Мине, не решился. Поэтому, как только Сайнс объявился в городе, ухватился за эту возможность поговорить о чем-нибудь другом, кроме книги. Тем более что консультация по ящикам действительно требовалась.
— Всегда рад, — ответил Сайнс. — Жаль, что ты не мог связаться со мной раньше, но я работал над большим заказом. Зато теперь тебе не пришлось ехать в Сюндваль. Я в городе, чтобы помочь брату с трюком для телевизионной программы. Никак не можем получить нужную высоту пламени.
Иллюзионисты… Винсент покачал головой.
Они сидели в «Ветекаттен» — самой большой кондитерской в центре Стокгольма. Здесь, как всегда, было много туристов, но это лишь способствовало уединению. Любой фокусник знает, что лучший способ спрятать что-либо — выставить это на всеобщее обозрение.
Винсент разглядывал слои обвалившегося куска торта. Бисквитное тесто. Ванильный крем. Малиновое варенье. Сливки. Марципан. Пять слоев — черт… Хотя если с сахарной пудрой, то шесть.
Он вздохнул с облегчением — шесть слоев в торте.
Винсент ведь слушал лекции математика Евгении Чен, которая использовала выпечку для иллюстрации теории категорий. Вот кто сделал бы из куска торта теорему. В обычных ситуациях такие курьезы его забавляли; сейчас же Винсент представил себе, как выглядело тело Роберта в разрезе, когда его разделывали в ящике «Зигзаг-леди». Перемежающиеся слои жира и крови, почти как в торте «Принцесса». И кожа как марципан… Винсент отодвинул от себя блюдце.
— Мы могли бы встретиться у тебя дома, — сказал Сайнс. — Хотя мне, конечно, хорошо и здесь.
— Эта не та тема, которую можно обсуждать у меня дома, — возразил Винсент. — Уж лучше здесь. Знаю, что ты спешишь, поэтому сразу к делу. Помнишь ящик, который я показывал тебе в прошлый раз? Для трюка с мечами?
— Он еще был так странно сконструирован. — Сайнс кивнул.
Он взял вилку, отломил от торта хороший кусок и отправил в рот. Слои жира и крови. Винсент прикрыл глаза. Сайнс, конечно, не знал о пресс-конференции в полиции, хотя тема и затрагивала сферу его профессиональных интересов. Изоляция — цена гениальности.
— Чего я не сказал тебе в тот раз, — продолжал Винсент, — так это того, что ящик был сконструирован для убийства. И даже более того. Обнаружены еще два трупа, и в обоих случаях смерть напоминает инсценировку иллюзионного трюка.
