Тем не менее, событие, свершившиеся на том заседании сената, оказалось знаковым для всей последующей римской истории. Действительно ли Октавиан слагал с себя властные полномочия или только попугал такой возможностью сенаторов – можно спорить до бесконечности. Но в поведение самих «отцов, внесённых в списки» почему-то хочется верить: «… как во время речи, так и после неё неоднократно раздавались возгласы: просили, чтобы он принял единовластие, и до тех пор приводили всевозможные доводы в пользу этого, пока, можно сказать, не принудили его принять на себя полноту власти. Первым же делом, дабы Цезарь имел надёжную охрану, приняли постановление о повышении жалования его телохранителям вдвое против того, что получают остальные воины. Так пожелал он установить единовластие как бы справедливым образом»
[1116].
В повышении жалования преторианской гвардии усомниться невозможно. После смерти Августа оно станет одной из причин солдатских бунтов
[1117].
Результат заседания сената стал именно таким, каковым и надеялся увидеть его Октавиан. Его правильный, безупречно психологически выверенный расчёт полностью оправдался. Он наконец-то, пусть и с большим опозданием, выполнил то, что чуть больше пятнадцати лет назад обещали триумвиры: провозгласил, неважно в какой форме, возвращение власти сенату и римскому народу после наступления мирной жизни в государстве. Только вот незадача: его умолили остаться единовластным правителем. Спектакль удался на славу! Тем не менее, несправедливо называть произошедшее в сей знаменательный день комедией
[1118]. У торжества в Риме единовластия и полного одобрения его теми, кто, казалось бы, должны были бы защищать римскую свободу, были глубокие корни. Тацит дал краткую, но впечатляющую картину становления в Риме владычества Октавиана, «который, отказавшись от звания триумвира, именуя себя консулом и якобы довольствуясь трибунскою властью для защиты прав простого народа, сначала покорил своими щедротами воинов, раздачами хлеба-толпу и всех вместе-сладостными благами мира, а затем, набираясь мало-помалу силы, начал подменять собою сенат, магистратов и законы, не встречая в этом противодействия, так как наиболее непримиримые пали в сражениях и от проскрипций, а остальные из знати, осыпанные им в меру их готовности к раболепию богатством и почестями и возвысившиеся благодаря новым порядкам, предпочитали безопасное настоящее исполненному опасностей прошлому. Не тяготились новым положением дел и провинции: ведь по причине соперничества знати и алчности магистратов доверие к власти, которой располагали сенат и народ, было подорвано, и законы, нарушаемые насилием, происками, наконец, подкупом, ни для кого не были надёжною защитой»
[1119].
А вот мнение о причинах торжества Октавиана в борьбе за единовластие в Риме видного политика XXI века Бориса Джонсона:
«В большей мере, чем кто-либо за римскую историю, он обладал пониманием, как прийти к власти и как удержать её. Он осознавал врождённое, подобное овечьему, стремление людей быть руководимыми, то, что Гитлер называл Führerprinzip, и Август прибегал к психологическим уловкам для создания удивительного чувства личной связи между массами и победителем»
[1120].
В то же время несправедливо будет видеть в Октавиане только замечательно умелого борца за высшую власть, блистательного знатока психологии и отдельных людей, и представителей разных сословий, и массового сознания. Усомниться в том, что он искренне желал создать в Риме наилучшее государственное устройство, невозможно. Он был уверен: у него это получится. Потому и взялся за столь тяжкий труд. Тем более что предшествующий строй – республиканское правление, безнадёжно выродившееся в сенатскую олигархию, полностью себя исчерпал. В этом Октавиан мог убедиться и на собственном опыте ещё в начале своей политической карьеры.
16 января 27 г. до н. э. на заседании сената потомок Октавиев, принявший имя Гая Юлия Цезаря вследствие усыновления, стал именоваться по-новому, как никто ранее в римской истории. Отныне полное имя его звучало «Император Цезарь Август». Так называть принцепса предложил Луций Мунаций Планк. Мысль об особом именовании единовластного правителя Рима высказывалась многими в сенате. Предложений было немало, но к единому мнению сенаторы так и не пришли. Идея даровать Октавиану имя Ромула и тем возвеличить его до уровня нового основателя Рима была отвергнута, хотя поначалу сам наследник Цезаря готов был принять это великое имя, о чём сообщает Дион Кассий
[1121]. Здесь могло возникнуть подозрение, что новый Ромул стремится к прямой царской власти, каковой обладал основатель Города. Кроме того, Ромул был братоубийцей, о чём напоминать было неуместно. А вот предложение Планка сенат принял и благосклонно одобрил сам Октавиан. Имя «Август» – «Умножающий», «Податель всеобщего благополучия» имело сакральный смысл. В Риме широко была известна строка из «Анналов» Квинта Энния: «По августейшем гаданье основан был Рим знаменитый»
[1122]. По словам Светония, «это было имя не только новое, но и более возвышенное, ибо и почитаемые места, где авгуры совершали обряд освящения, называются августейшими, то ли от слова увеличение (auctus), то ли от полета или кормления птиц (avium gestus gustusve)…»
[1123]. Греки имя «Август» переводили словом «σεβαστός» – «священный, чтимый»
[1124]. Сам обладатель нового имени, под которым он и вошёл в историю, так написал об этом: «…постановлением сената я был назван Августом, дверные косяки моего дома были всенародно украшены лаврами, над входом был прикреплён гражданский венок, а в курии Юлия был установлен золотой щит с надписью, гласящей, что сенат и народ римский даровали мне его за доблесть, милосердие, справедливость и благочестие. После этого я превосходил всех своим авторитетом, власти же я имел ничуть не более, чем те, кто были моими коллегами по каждой магистратуре»
[1125].
Золотой щит, преподнесённый Августу от имени сената и римского народа, имел особое значение
[1126]. «Virtus», «Clementia», «Iustitia», «Pietas» – четыре главные добродетели римлянина с древнейших времён. Каждая из них теперь объявлялась присущей тому, в честь кого и был поставлен в сенатской курии золотой щит. «Virtus»-«Мужество, доблесть». Победив в гражданской войне, Август доказал, что ими он превзошёл всех, кто ему противостоял. «Clementia» – «Милосердие». Это качество украшает победителя, подчёркивает, что победил он во имя мира, во имя всеобщего процветания, но не ради наслаждения своим торжеством и мщения побеждённым. «Iustitia» – «Законность, правосудие». Отказ от каких-либо неправовых действий в будущем. Отныне всё будет основано исключительно на законах, на точном следовании заветам предков, на справедливости. «Pietas» – «Благочестие», важнейшее достоинство римлянина, почитающего богов, предков, родителей. Тот, кто следует этим традициям, великим заветам предков, находится под божественным покровительством. Боги и даровали Августу победу над всеми врагами на благо Рима и всего римского народа.
