Когда речь идёт о провинциях, то надо помнить об их значительной разнородности – как этнической, так и социальной и экономической, что создавало проблемы в поиске опоры римской власти. На Западе, прежде всего в Галлии, Рим при Августе видел свою опору в местной аристократии. Она была авторитетна среди кельтских племён, и задача власти была постепенно интегрировать её представителей в римский социум. Для этого в первую очередь использовалось предоставление латинского и римского гражданства. Правда, как придётся Августу убедиться в конце своего правления, не всегда это обеспечивало подлинную лояльность провинциалов.
В Северной Африке – области самого высокопродуктивного сельского хозяйства Империи, ставшей житницей Рима и Италии, опорой римской власти были местные землевладельцы
[1158].
На особом положении находился римский Восток, где, как уже говорилось, именно со времени правления Августа опорой имперской власти стало, прежде всего, население греческих городов. Эллины наряду с римскими гражданами являлись привилегированным слоем населения. Сам Август, понимая, насколько важна здесь опора на эллинов, всячески покровительствовал им, защищал от произвола наместников и даже от римских граждан, в большинстве своём взиравших на греков свысока. Порой приходилось принимать решительные меры. Так в ливийской Киренаике принцепс распорядился передать суды, ранее находившиеся в руках исключительно римских граждан, смешанным комиссиям из римлян и эллинов
[1159].
Благотворно сказывалась на провинциях римского Востока политика Августа, поощрявшего развитие торговли и ремёсел. Поддержка зажиточных и богатых слоёв населения привела к оживлению всей экономики. Строительство дорог способствовало развитию как внутренней, так и транзитной внешней торговли. Всё это вкупе содействовало расцвету городов. Среди них выделялись Александрия, Антиохия на Оронте, Византий
[1160]. Развивалось производство тканей, керамики, металлических изделий, ювелирных украшений. Наблюдался рост сельскохозяйственной продукции. Местные купцы в Малой Азии, Сирии, Египте торговали не только изделиями высокоразвитых ремёсел своих городов. Особым спросом пользовались дорогие товары из Аравии, Ирана, Индии. Здесь выделялись шелка, благовония, драгоценные камни. Всё это было прямым следствием прочного внутреннего мира, наступившего в правление Августа, и отказом на Востоке от дорогостоящих внешних авантюр. Конечно же, расцвету этих провинций способствовали древние традиции городской жизни, сельского хозяйства, сложившиеся здесь за предыдущие эпохи. Основанные эллинистическими государствами города соседствовали с Алеппо, Дамаском, Апамеей, Тиром, Сидоном и многими иными центрами, чья история насчитывала не одно тысячелетие.
Хозяйственному развитию римского Востока способствовал и переход сбора налогов к городам и иным поселениям в каждой области
[1161]. Более всего от этого выиграла местная знать. Именно её представители обладали необходимым богатством и влиянием, чтобы возглавить свои города и общины. Это обеспечивало местным элитам власть на местах, покровительство римлян и право сбора налогов. Последние отныне собирались таким образом, чтобы и римская казна была довольна, и провинции не слишком страдали. Важно отметить следующее: право на местное управление налагало на его представителей ряд обязанностей. Они должны были за свой счёт способствовать благосостоянию своих городов и общин, улучшать там дороги, вести строительство общественных зданий, устраивать для населения праздники и всевозможные развлечения
[1162]. Покровительствуя в первую очередь эллинской верхушке восточных городов, римские власти старались не допускать межэтнических конфликтов. Так эллинскому и эллинизированному населению не разрешали притеснять евреев
[1163]. Марк Випсаний Агриппа во время своей поездки на Восток защитил евреев Ионии от посягательств на их собственность греков и посетил Иерусалимский храм
[1164].
Так обстояли дела на Востоке. На Западе городская жизнь и экономика имели свои особенности. Там не было исторически развитой сети городов, и значительная часть их вырастала из римских колоний, а позднее из лагерей легионов. Потому они основывались и развивались как образцы римской жизни
[1165]. Здесь царила римская геометрическая безупречность: улицы, пересекающиеся под прямым углом, непременный форум в центре, традиционные для римских городов общественные здания и постройки. Такое градостроительное планирование насаждалось в провинциях Запада и в Северной Африке – в тех её областях, где не было пунического наследия. Колонии становились заметными хозяйственными центрами. Происходило перераспределение земельной собственности. Крупные владения местной племенной знати дробились, поскольку значительная часть их земель отводилась римским колонистам. Те создавали, как правило, средней величины виллы. Местную же знать в компенсацию за земельные потери стали привлекать к управлению. Её представители становились членами городских советов. Так начиналось формирование сословия декурионов. Многие новые магистраты удостаивались римского гражданства. Правда, как мы помним, Август в этом отношении не был чрезмерно щедр. Тем не менее, именно его политика в целом способствовала скреплению столь разнородных частей Империи взаимными интересами
[1166]. Провинции становились из бесправных источников доходов державы значимыми частями единого государства, опорой римской власти
[1167]. Именно при Августе начался процесс подлинной интеграции в Римской империи
[1168].
Исключительную роль в деле эффективного управления провинциями при Августе стал играть институт прокураторов – финансовых агентов принцепса. В императорских провинциях эти должностные лица отвечали как за все доходы, так и за все расходы, в сенатских же поначалу они являлись управляющими собственно императорским имуществом. Постепенно функции прокураторов возрастали. В их ведение перешли косвенные налоги, и со временем они стали играть ту же роль, что и в провинциях принцепса. Дион Кассий писал, что, начиная с Августа, правитель Империи «посылает равно во все провинции – и свои, и отданные народу, одних – из всадников, других – даже из вольноотпущенников; исключение составляют провинции, где проконсулы сами собирают налог с подчинённых их власти народов.
