Думается, едва ли с этой трактовкой событий 23 г. до н. э. можно согласиться. При таком подходе получается, что Август расплатился с сенаторами большей доступностью безвластного консульства за покорное согласие на официальное укрепление своей реальной власти. Явно неравноценный обмен! Где тут, собственно, жертва фигуры? И ставил ли кто-либо ему такие условия? Прежде всего, в источниках нет никаких сведений даже о подобии торга между принцепсом и сенаторами. Случись такое – это был бы кризис власти. А его в текущем году и близко не было. Да и в чём, собственно, Август уступил? Он всегда ставил своей целью реальную власть. На таковую, что бесспорно, никто и не пытался покуситься. Так о каком компромиссе может идти речь? Сам этот процесс предполагает примерное равенство сил его участников. У каждого из них должны быть определённые позиции, требования, от части которых для достижения компромиссного соглашения обе стороны согласны отказаться в ходе взаимных уступок. Ничего подобного в отношениях Августа и сената римского народа в это время не наблюдается.
Сенаторы не могли не понимать, что со стороны принцепса им гарантированы и почёт, и уважение, и безопасность. Не зря Светоний утверждал, что Август «вернул сенат к прежней численности и к прежнему блеску»
[1216]. Должны были «отцы, внесённые в списки» оценить и следующую заботу своего принцепса: «Чтобы сыновья сенаторов раньше знакомились с государственными делами, он позволил им тотчас по совершеннолетии надевать сенаторскую тогу и присутствовать на заседаниях. Когда они вступали на военную службу, он назначал их не только трибунами легионов, но и префектами конницы; а чтобы никто из них не миновал лагерной жизни, он обычно ставил их по двое над каждым конным отрядом»
[1217]. Надо помнить, что должность префекта конницы при легионе считалась особо почётной и ставилась выше командира когорты в 500 человек.
Сенатский статус отныне действовал на протяжении жизни трёх поколений
[1218]. Стоит отметить и появление в сенате возрастных, можно сказать, пенсионных нововведений
[1219]. Сенаторы, чей возраст превышал 60 лет, получили право не посещать заседания. Но это не было жёстким ограничением, ибо не являлось прекращением службы и утратой статуса
[1220]. Особо должны были порадовать сенаторов дарованные им Августом новые полномочия. При Республике сенатские постановления имели рекомендательный, но не обязательный характер. Законы с 287 г. до н. э. принимали трибутные комиции. При Августе же – самовластном правителе решения сената получили силу закона. Постепенно наряду с распоряжениями императора сенатские постановления стали главной формой римского имперского законодательства
[1221]. Впоследствии, правда, начиная с правления Адриана (117–138 гг.), императорские постановления выйдут на первый план, оттесняя решения сената.
Конечно же, сенат при всевластном принцепсе-императоре не мог быть его равноправным партнёром. Август сумел своими действиями убедить «отцов, внесённых в списки» в бессмысленности мечтаний о возврате их былых властных прав
[1222].
Политические преобразования Августа в сфере управления государством, разумеется, не ограничивались только высшими инстанциями. Светоний пишет: «Чтобы больше народу участвовало в управлении государством, он учредил новые должности: попечение об общественных постройках, о дорогах, о водопроводах, о русле Тибра, о распределении хлеба народу, городскую префектуру, комиссию триумвиров для выбора сенаторов и другую такую же комиссию – для проверки турм всадников в случае необходимости. Впервые после долгого перерыва он назначил цензоров; число преторов он увеличил»
[1223].
Август очередной раз проявил себя умелым управленцем. Учреждение новых должностей, обладатели которых будут нести прямую ответственность за состояние и развитие всех основных сфер жизнедеятельности Города, было безусловным благом для всей системы управления им. Стремление задействовать в управленческих структурах как можно больше людей – это и расширение опоры власти, и подготовка кадров толковых, знающих своё дело городских чиновников. Если деятельность унаследованных от Республики высших органов власти сводилась, прежде всего, к выполнению решений и предначертаний Августа
[1224], то создаваемые им новые должности предназначались для решения насущных проблем в интересах всего населения.
О личных контактах с простым народом правитель государства также не забывал. Комиции продолжали свою работу. Происходили выборы, утверждались законы. Август всемерно демонстрировал своё самое серьёзное отношение к выборным структурам власти. Он не просто подтвердил, но и усилил наказание за подкуп избирателей. При этом магистратов комиции избирали исключительно по его рекомендациям и указаниям. Причём Август лично проводил агитацию за своих ставленников, а на выборы приходил как рядовой гражданин и подобно всем римлянам отдавал свой голос за того или иного кандидата. И надо же – на всех выборах регулярно побеждали все те, кому он оказывал предпочтение. Такое вот чудесное совпадение пожеланий правителя и свободного выбора народа!
Естественно, что император и верховный главнокомандующий внимательно следил за действиями военных. «Не скупился он и на почести за военные подвиги: более тридцати полководцев получили при нем полные триумфы, и еще больше – триумфальные украшения»
[1225]. Последняя награда была личным изобретением Августа. Победитель-полководец получал одежды триумфатора, лавровый венок, право на курульное кресло и статую. При этом честь полного триумфа доставалась императору. Последний триумф полководца, не имевшего отношения к семье Августа, случился 27 марта 19 г. до н. э. Бывший оруженосец Гая Юлия Цезаря Луций Корнелий Бальб разгромил мощное объединение кочевых племён в Северной Африке, на краю Сахары, чем и заслужил триумфальную процессию. В дальнейшем триумфы будут доставаться только родственникам Августа. Ещё один признак торжества наступившей автократии над прежними республиканскими традициями
[1226].
Событие, также проливающее свет на особенности взаимоотношений Августа с военными, случилось на рубеже 23–22 г. до н. э. Принцепс неожиданно для себя столкнулся с открытой, пусть и не очень многочисленной оппозицией и даже организацией заговора против него.
