Оставившие службу легионеры обижены не были. Август дважды – в 30 и 14 годах до н. э. проводил расселение ветеранов, получавших в среднем наделы в 50 югеров (14,7 га) земли
[1348]. Выход на военную пенсию сопровождался и денежными выплатами. Здесь был установлен стандарт: легионер получал 12 тысяч сестерциев, воин расположенной в столице преторианской гвардии – 20 тысяч. Покинувшие армию, но ещё боеспособные отставники могли в случае крайней необходимости вновь быть призваны на военную службу. Они составляли отдельное ополчение и именовались эвокатами
[1349]. В самих действующих легионах солдаты, отслужившие свой срок, освобождались от тяжёлых лагерных работ, но в случае военных действий должны были сражаться наравне со всеми, поскольку их боевой опыт был наиболее ценен. Такие воины назывались вексиллариями
[1350].
Легионеры, находившиеся на службе, получали годовое жалование, установленное ещё божественным Юлием – 225 денариев (1 денарий – 4 сестерция). Правда, еду и оружие солдату приходилось покупать на собственное жалованье
[1351]. Очевидно, траты не были слишком значительными, поскольку протестов по этому поводу не наблюдалось. Как пишет Светоний: «Всем воинам, где бы они ни служили, он назначил единое жалование и наградные, определив для каждого чины и сроки службы и пособие при отставке, чтобы после отставки ни возраст, ни бедность не побуждали их к мятежам. Чтобы средства для жалования и наград всегда были наготове, он учредил военную казну и обеспечил ее за счёт новых налогов»
[1352]. Сборами, за счёт которых пополнялся Aerrarium militare, были налоги на наследство и на распродажи.
Действующие легионы император разослал по провинциям, но постоянной дислокации на пограничье они там пока не обрели. По справедливому замечанию А. Махлаюка и А. Негина, «… вопреки распространённому мнению, Август не располагал легионы и другие соединения рядом с границей»
[1353]. Поскольку всё его правление было связано с военными кампаниями, сменявшими одна другую, легионам приходилось постоянно перемещаться и по провинциям, и за их пределы к очередному театру военных действий. Расположение легионов по рубежам Империи сложится только к середине I века
[1354].
А вот флот обрёл места своего базирования как раз при Августе: «Италию на обоих морях охраняли два флота: один со стоянкой в Мизенах, другой – в Равенне, а ближайшее побережье Галлии – снабжённые таранами корабли, захваченные в битве при Акции и посланные Августом с должным число гребцов в Форум Юлия»
[1355]. Создание двух флотов – в Тирренском и Адриатическом морях, а также флотилии на средиземноморском побережье Галлии – исключительная заслуга Августа
[1356]. Флоты были полностью укомплектованы и гребцами, и моряками, и командным составом.
Какой стала при Августе организация римского легиона? В 30 г. до н. э. его структура претерпела ряд изменений: легион теперь состоял из 9 когорт по 480 человек каждая и командирской когорты из 800 человек. В её задачу входила защита легата, командующего легионом, а также орла – знамени соединения. Когорты делились на манипулы, каждый из которых состоял из 2 центурий по 80 человек. В командирской когорте было 5 манипул, в остальных – по 3. В легион входило и кавалерийское подразделение – 128 человек. Полный его состав, следовательно, 5248 человек
[1357].
Кадровый состав армии в правление Августа формировался прежде всего из уроженцев Апеннинского полуострова и Цизальпийской Галлии. Число италиков составляло не менее двух третей от общего количества легионеров
[1358].
Преобразованная армия представляла собой грозную силу и была в состоянии обеспечить порядок в провинциях в случае какого-либо возмущения, а главное, пребывала в полной готовности решать все поставленные императором военные задачи – как по обороне рубежей державы, так и по расширению её пределов
[1359]. Торжественно закрытые ворота храма Януса действительного мира не означали. Если это и был мир – то «мир кровавый»
[1360].
Кантабрийские войны
(29–25 гг. до н. э.; 19 г. до н. э.)
Внутренний мир, которым победитель в гражданской войне осчастливил римлян, вовсе не означал наступления спокойных лет в делах внешних. Уже говорилось о войне в 29 г. до н. э. с бастарнами на Балканах, где замечательно отличился Марк Лициний Красс, внук победителя Спартака, сразивший в поединке вражеского царя. Но тогда Рим не нападал, а защищал свои владения, подвергшиеся вторжению варваров. В том же году римские легионы начали военные действия в Испании. Цель была очевидна: завершить покорение Иберийского полуострова, начатое ещё в III в. до н. э. в ходе Второй Пунической войны. Ко времени правления Августа вне римского господства здесь оставались только небольшие по территории горные области севера Испании. Горы назывались Кантабрийскими, соответственным образом именовались их обитатели. С точки зрения римлян, племена эти отличались крайней свирепостью и потому считались очень опасными для римских провинций. Кантабры и их соседи – также горцы астуры были отважными воинами, дорожили своей свободой, сумели создать в родных местах многочисленные укрепления и, естественно, отлично владели тактикой ведения горной войны. Потому поставленная перед легатами задача отнюдь не выглядела быстро решаемой.
Помимо очевидных военно-политических целей Кантабрийская кампания имела и солидное экономическое обоснование. Именно в этих независимых от Рима испанских областях находились самые богатые золотые рудники. Впоследствии, когда римляне утвердятся в Кантабрии и Астурии, там будут разрабатываться 57 золотоносных шахт
[1361]. Так что предполагаемая добыча должна была не только окупить расходы на войну, но и сулила немалые постоянные доходы в дальнейшем.
Война, как и следовало ожидать, оказалась нелёгкой и шла, как писал о ней Веллей Патеркул, «с большим колебанием военного счастья»
[1362]. Для римлян это стало очередным проявлением неприятной традиции всех сражений на испанской земле. Тот же Патеркул даёт очерк римско-испанского противостояния и войн на Иберийском полуострове в течение двух веков: «В эти провинции были посланы первые войска во главе с Гнеем Сципионом, дядей Африкана, в консульство Сципиона и Семпрония Лонга, двести пятьдесят лет назад, в первый год Второй Пунической войны. В течение двухсот лет здесь было пролито много крови с обеих сторон, римский народ терял войска вместе с военачальниками, так что результатом этих войн был позор, а иногда и грозная опасность нашему владычеству. Именно эти провинции погубили Сципионов. Они же явились суровым испытанием для наших предков во время позорной двадцатилетней войны под командованием Вириата; это они потрясли римский народ ужасом Нумантийской войны; именно там был заключен позорный договор Квинта Помпея и еще более позорный – Манцина, отменённый сенатом вместе с позорной выдачей военачальника; они погубили столько консуляров, столько преториев, а во времена наших отцов призвали к оружию такого воинственного Сертория, что в течение пяти лет невозможно было решить, кто сильнее в военном деле, римляне или испанцы, и какой народ должен повиноваться другому»
[1363].
