За спасение своей жизни Октавиан должен был благодарить Антония. Тот пробился к нему с трудом и лично проводил молодого коллегу домой. Тела погибших были брошены в Тибр. Как свидетельствует Аппиан, «но печально было видеть, как трупы всплывали наверх и как солдаты и присоединившиеся к ним воры снимали с убитых что получше и уносили это как свою добычу. Так прекращена была эта смута, вызвав страх и ненависть к правителям. Голод между тем достиг наивысшей силы, народ стонал и оставался спокойным»
[613].
После этих трагических событий, в ходе которых он едва не потерял жизнь, Октавиан более не возражал против переговоров с Сектом Помпеем. Мир с ним остался единственным средством избавить Италию от голода. Только это бы обеспечило триумвирам сохранение власти, ибо новые голодные бунты могли иметь совершенно непредсказуемые последствия. Кроме того, а зачем Октавиан вообще-то женился на Скрибонии? Матроне, заметно старше себя и совершенно нелюбимой? Единственная характеристика, которой Октавиан удостоил супругу, было замечание об усталости от её «дурного нрава»
[614]. Впрочем, в отличие от предыдущего брак этот оказался настоящим: Скрибония родила молодому Цезарю дочь Юлию, его единственное кровное дитя.
Инициативу установления контактов с Помпеем проявил Антоний. Будучи уже знаком с Либоном, правой рукой и тестем сицилийского правителя, он передал ему приглашение прибыть в Италию для запоздалого поздравления Октавиана с женитьбой на его сестре, а, может быть, и для более важных дел… Либон, человек умный и в политике весьма искушённый, приглашение это принял, получив предварительно от Марка ручательство в безопасности. Без особой охоты, но под давлением народа такие же гарантии дал и Октавиан. Народное воздействие, однако, только триумвирами не ограничилось. Вспомнили о матери Секста Помпея Мунции. Толпа окружила её дом и, угрожая поджогом, потребовала её содействия переговорам путём, понятное дело, воздействия на сына. Либон, опираясь на настроения масс и умело используя это в интересах своего патрона, потребовал от триумвиров встречи с Помпеем и достижения договорённостей путём взаимных уступок. Встреча состоялась в Путеолах, на побережье Неаполитанского залива. Иногда её называют встречей в Байях или у Мизенского мыса, учитывая соседство этих мест.
Переговоры оказались очень нелёгкими. Не все сторонники Секста Помпея жаждали мира, понимая тяжелейшее положение Италии, грозившее триумвирам всенародным возмущением. Дела же их патрона выглядели прочнее прочного, поскольку он не только пользовался поддержкой населения на землях, которыми обладал, но имел и первоклассный флот, способный как защищать его владения, так и успешно продолжать жестокую блокаду Италии. Тот же Менодор, отбивший у Октавиана Сардинию, советовал Помпею либо воевать по-настоящему и до победы, либо предельно затягивать переговоры, что позволило бы заключить ещё более выгодный мирный договор. Усиливавшийся голод заставлял бы триумвиров идти на всё большие уступки хотя бы из чувства самосохранения. Менадор (по Плутарху Мена) был вольноотпущенником. Существует версия, что, будучи пиратом в Киликии, он попал в плен к Гнею Помпею Великому, но кары избежал. Тот взял его на службу и сделал своим либертином
[615] за отменное знание морского дела и умение вести войну на море. О степени влияния Менадора на Секста Помпея можно судить по такому факту: он так настроил патрона против другого флотоводца – Луция Стация Мурка, что Помпей, не раздумывая, приказал того убить. Здесь, скорее всего, сыграла роль неприязнь между соратниками Секста, вышедшими из числа пиратских предводителей, и служившими ему римскими аристократами. Мурк был из последних. Его отец Стаций был родом из самнитов, одним из их вождей в Марсийской войне 91–88 гг. до н. э., стал в дальнейшем римским сенатором. Сам Мурк был наместником Сирии при Юлии Цезаре, затем командовал флотом Кассия и вместе с Агенобарбом разгромил, как мы помним, флот триумвиров. А после поражения республиканцев он оказался на Сицилии у Секста Помпея. Как же верный цезарианец стал соратником Брута и Кассия, а затем и сына Помпея Великого? Дело в том, что его престарелого отца из-за его огромного богатства в 43 г. до н. э. триумвиры включили в проскрипционные списки, и он покончил с собой. Причудливы были судьбы римских аристократов в те бурные годы…
Вернёмся к переговорам Секста Помпея с Антонием и Октавианом. В конце концов, летом 39 г. до н. э. они увенчались успехом. По словам Веллея Патеркула, мир был заключён «по единодушному и настоятельному требованию народа, которому стала невыносима высокая цена на хлеб вследствие пиратских нападений»
[616]. Условия договора подробно изложены Аппианом: «война прекращается на суше и на море; торговля беспрепятственно производится повсеместно, Помпей выводит гарнизоны, какие у него были в Италии, не принимает более беглых рабов, его суда не пристают к берегам Италии; в его власти остаются Сардиния, Сицилия, Корсика и другие острова, какими он в то время владел, на тех же основаниях, на каких Антоний и Цезарь владеют остальными провинциями; Помпей высылает римлянам хлеб, который издавна эти области должны были доставлять; он получает также Пелопоннес; в свое отсутствие он мог выполнять консульские обязанности через любого из своих друзей; его имя вносится в списки верховных жрецов. Таковы были условия, касавшиеся самого Помпея. Именитым изгнанникам обеспечивалось возвращение на родину, за исключением осуждённых народным голосованием и приговором суда за убийство Цезаря. Лицам, бежавшим из страха и потерявшим свое имущество насильственно, все возвращается в целости, за исключением движимостей, осуждённым же выдаётся четвёртая часть. Сражавшиеся на стороне Помпея рабы признаются свободными, свободные же, с прекращением военной службы, получают те же награды, что и солдаты Цезаря и Антония.
На таких условиях заключено было соглашение. Условия были записаны, запечатаны и отосланы в Рим на хранение весталкам»
[617].
Достигнутый мир обрадовал всех трёх участников переговоров. Они решили широко отметить это знаменательное событие. Каждый хотел стать хозяином теперь уже пиршественного заседания. Первой эта приятная высокая честь выпала Помпею. Плутарх сообщает прелюбопытные подробности пира: «Бросили жребий, и быть хозяином первому досталось Помпею. На вопрос Антония, где они будут обедать, Секст промолвил: «Там, – и указал на флагманское судно с шестью рядами весел. – Вот отцовский дом, который остался Помпею», – прибавил он, метя в Антония, владевшего домом, который прежде принадлежал Помпею-отцу. Корабль бросил якоря поближе к суше, навели что-то вроде моста, и Помпей радушно принял своих гостей. В самый разгар угощения, когда градом сыпались шутки насчёт Клеопатры и Антония, к Помпею подошёл пират Мен и шепнул ему на ухо: «Хочешь, я обрублю якорные канаты и сделаю тебя владыкою не Сицилии и Сардинии, но Римской державы?» Услыхав эти слова, Помпей после недолгого раздумья отвечал: «Что бы тебе исполнить это, не предупредивши меня, Мен! А теперь приходится довольствоваться тем, что есть, – нарушать клятву не в моем обычае». Побывав, в свою очередь, на ответных пирах у Антония и Цезаря, Секст отплыл в Сицилию»
[618].
