— Полно. Не боишься? Ты ведь языка не знаешь. Или знаешь? — прищурился на него майор.
— Не знаю, — покачал головой Мишка. — Но я и беседовать с ними не собираюсь. В любом случае, если что — пусть лучше за своего примут.
— Смотри сам, Миша. Но это опасно… — задумчиво покачал головой Федотов.
— В моей одежде еще опаснее. Томка сойдет за сироту, за племяшку… А я уже вряд ли. Я уже слишком большой, — задумчиво разглядывая свои руки, проговорил Мишка. — А можно карту посмотреть?
План разработали очень подробно. Подойти к Сосенкам было проще всего со стороны реки. За рекой в сторону деревни начиналась возвышенность, переходившая в удобное плато. Вот на нем и расположилась деревенька. С противоположной стороны за ней тянулось большое поле, заканчивавшееся лесом. Поля простирались и перед ней, прорезаемые небольшими овражками, речушкой, посадками терна и куртинками небольших рощиц. Эти поля тянулись до самой линии фронта. А с противоположной стороны деревню ограничивал большой и глубокий овраг, сплошь заросший кустарниками и деревьями.
Тамара с Мишкой должны были пробраться к деревне со стороны реки, обойти ее до оврага. Один радист оставался в овраге, второй пробирался к лесу и организовывал себе лежку в лесу. Обходя деревню, ребята должны были понять, стоит ли Тамаре входить в нее. Если нет, девочка немедленно возвращалась той же дорогой в расположение батальона, Мишка оставался и пытался найти Матрену. Получив от нее сведения, он пробирался к лесу и обходными путями, передав сведения радисту, вместе с ним возвращался назад.
Если Тамара входила в деревню, он должен был проследить и убедиться в том, что девочка добралась нормально и паника не поднялась, и только потом отправляться на поиски Матрены. Если же Тамару обнаруживали, и она попадала в беду, первоочередной Мишкиной задачей становилось спасение Тамары.
Спустя три часа два радиста, молодой немецкий солдат и девочка лет десяти-одиннадцати с котомкой через плечо выдвинулись в сторону Сосенок.
Добравшись до деревни, они вчетвером внимательно оглядывали освещаемые последними лучами закатного солнца дворы. Они не были тихими. По деревне бродили немцы, то и дело подъезжали и отъезжали машины и мотоциклы. Ветер иногда доносил до разведчиков отрывистые звуки чужой речи. Было видно, что немцы чувствуют себя здесь спокойно и уверенно. Ни одного человека в обычной одежде не наблюдалось.
Чтобы убедиться в том, что Тамаре в Сосенках делать нечего, ребята все-таки пробрались к оврагу. Мишка, пользуясь спустившейся на деревню темнотой, пробрался к задам. В тишине периодически раздавались звуки чужой речи. Переползая от дома к дому, он прислушивался к затихающей деревеньке. Убедившись, что ни в одном сарае нет большого скопления людей, что ниоткуда не раздается детский плач и крики, и так и не услышав ни одного русского слова, он сделал вывод, что жителей в деревне попросту не осталось. Куда они делись — расстреляли всех или куда-то вывезли — оставалось непонятным.
Вернувшись к залегшим в овраге радистам и Тамаре, ожидавшим его, он рассказал им о том, что видел. Тамара хотела все-таки войти в деревню и посмотреть, где и что там находится, но Мишка приказал ей возвращаться в расположение дивизии. Радисты оба решили остаться. Один оставался в овраге, второй отправлялся в лес на заранее оговоренную позицию.
Тамара, повозмущавшись, все же отправилась в обратный путь. Недовольная тем, что ей так и не довелось ничего выяснить, упрямая девчонка, уйдя из-под Мишкиного надзора, свернула в сторону расположения основных сил противника.
Перебравшись по неприметным мосткам через небольшую речку, Тамара где ползком, где короткими перебежками добралась до разбитой гусеницами танков дороги. Скрываясь в некошеной траве обочин, пробралась до выставленного немцами на дороге караула. Вообще, девчонке невероятно повезло: она едва не наткнулась на укрытый в кустах маскировочной сетью пулемет, охраняемый пятью фрицами. На ее счастье, буквально в паре метров от нее раздался негромкий голос, говоривший по-немецки. Тамара, замерев от ужаса, вжалась в землю. Только спустя несколько минут, справившись со страхом, она разглядела и пулемет, и расположившихся в охране немцев.
Кусая губы, девочка лежала в высокой траве и думала, что ей делать. Пробираться вперед было самоубийственно, назад не хотелось. Очень хотелось доказать майору, до сих пор недовольно хмурившемуся при виде девочки, что и она может быть полезной. И даже очень. Хотелось добыть такие сведения, которые окажутся не по зубам взрослым разведчикам. И даже Мишке. Вот тогда майор оценит ее и поймет, что не зря оставил Тамару в отряде. И будет гордиться тем, что у него есть такая замечательная разведчица. И даже позволит вступить в комсомол, а потом и в партию. А самое главное, так Тамара сможет отомстить фрицам за мамку и Ванечку, за отца, за дядьку Федю и Тараса, за всех, кого эти нелюди лишили жизни…
Размышления Тамары прервались звуком мотора, и позади девочки, метрах в десяти, с противоположной стороны дороги из кустов вышли три немца с автоматами. Изменив положение, она наблюдала за происходящим. Коротко переговорив с водителем, один из немцев подбежал к расположению пулеметчиков, что-то крикнув сидевшим в засаде фрицам. Трое поднялись и направились к стоявшей машине, а посыльный, как окрестила его для себя Тамара, побежал вперед по дороге, скрывшись за поворотом.
Оставшиеся пятеро немцев подошли к заднему борту машины и открыли его. Оттуда выпрыгнули еще четверо фрицев. Затем из машины, подгоняемые прикладами, стали выпрыгивать и выпадать старики, женщины и дети со связанными за спиной руками. Даже в темноте Тамара видела и темные пятна на их порванной во многих местах одежде, и запекшиеся раны на мелькавшей сквозь прорехи коже. Люди выглядели сильно избитыми и страшно изможденными, сломленными. Девочка заметила, что среди толпы людей, скапливающейся на дороге, нет ни одного ребенка младше десяти-двенадцати лет.
Людей, вытолкнутых из машины, подгоняя прикладами, выстраивали в шеренгу по трое, связывали между собой и гнали по дороге вперед, туда, откуда им навстречу уже спешили около двадцати фрицев. Точнее Тамаре посчитать не удавалось: они двигались, перемещались, перебегали с места на место, а девочка даже головы толком поднять не могла, опасаясь быть замеченной.
Выгрузив свой живой груз, приехавшие немцы забрались в машину, которая, развернувшись, уехала в обратном направлении.
Тамара, пролежав в траве часа три, видела таких машин с людьми восемь штук. Поняв, что пробраться дальше ей уже не удастся, а людей сюда подвозят далеко не просто так, девочка, дождавшись ухода очередной машины, отползла и, развернувшись, поспешила назад. Укрываясь в тени деревьев и кустарников, растянувшихся небольшой полосой вдоль вившейся по полям дороги, она поспешила в направлении расположения дивизии.
Мишка задами прошел к дому тетки Матрены. Оглядевшись вокруг и не заметив ничего подозрительного, мальчишка скользнул к окну, широко раскрытому по случаю жары. Оттолкнувшись от завалинки и проклиная про себя неудобную немецкую форму, кошкой вскочил на подоконник и осторожно спустился на пол.
