– Очень может быть!
– И если бы всех этих утят согнать на ваш птичий двор и
смешать с вашими собственными, то при отсутствии специального клейма или
какой-то метки вы не могли бы в общей массе отличить своих от чужих.
Визерспун выпустил несколько колец дыма, и то, как он это
проделал, свидетельствовало о его крайнем нервном напряжении.
– Так что, – продолжал Мейсон, – вы будете
являть собой весьма жалкое зрелище, когда защитник Эйдамса потребует опознать
утенка.
– Офицер сказал, что, когда вошел в помещение, с
утенком не все было ладно. Вы должны знать об этом.
– Да, – согласился Мейсон, – утенок казался
погрузившимся в воду больше, чем полагалось бы. Но в этом нет ничего
подозрительного. Как вам, должно быть, известно, утки умеют нырять.
– Офицер сказал, что утенок выглядел так, будто тонет…
Мейсон удивленно приподнял брови:
– Тонет?
– Так сказал офицер.
– Прекрасно! – воскликнул Мейсон, изображая на
лице преувеличенное облегчение. – В таком случае все это действительно не
имеет значения.
– Куда вы клоните?
– Вы без труда сможете идентифицировать своего утенка.
К вам никто не сможет придраться!
– Что вы имеете в виду?
– Ну как же! – снисходительно улыбнулся
Мейсон. – Ваш утенок особенный… Если это действительно ваша птица, то вы
являетесь владельцем единственной утки по всей Ред-Ривер-Вэлли, а может, и во
всем мире, которая не умеет плавать.
Визерспун вытаращил глаза.
– Черт возьми, вы прекрасно понимаете, что я имею в
виду. Марвин химик. Он подбросил что-то в воду.
И снова брови Мейсона взлетели вверх.
– Значит, в воде что-то было?
– Да, конечно. Утенок тонул.
– И утонул?
– Нет, он очухался и начал плавать.
– В таком случае утенка заставило тонуть что-то другое,
а не примесь в воде.
– Очень может быть, что на него тоже подействовал газ.
Когда помещение проветрили, он пришел в себя и начал плавать.
– Понятно… весьма интересно. Кстати, Визерспун, у вас
много оружия. Надо думать, вы иной раз охотитесь?
– Да, – ответил Визерспун таким тоном, что можно
было не сомневаться, его не слишком устраивала перемена темы разговора.
– Эти чучела, очевидно, ваши собственные трофеи!
– Да.
– Охотничьи ружья великолепны!
– Согласен.
– Я вижу, у вас есть несколько дробовиков.
– Да.
– Очевидно, иной раз вы практикуетесь в стрельбе по
летящей цели или мишени?
– Да.
– В долине много диких голубей? Вы на них охотитесь?
– На голубей – нет.
– Ну а на уток?
– Довольно часто.
– По всей вероятности, здесь прекрасная охота на уток?
– Да.
– Когда вы попадаете в утку из дробовика, полагаю, вы
убиваете ее наповал?
На секунду в глазах Визерспуна вспыхнул азартный огонек.
– Можете не сомневаться! Лично я считаю, что только
такой выстрел приносит удовлетворение. Мне думается, что утка даже не успевает
сообразить, что с ней произошло. Сейчас она летит высоко над озером, а в
следующее мгновение уже мертва!
– Они часто падают в воду?
– Да.
– Ну и как вы их достаете со дна? У вас для этого
имеется какая-нибудь специальная драга?
Теперь уже покровительственно улыбнулся Визерспун.
– Для такого блестящего адвоката, каким считаетесь вы,
мистер Мейсон, непростительно не знать такой вещи, которая известна даже
младенцам.
Мейсон прикинулся обиженным:
– Вот как?
– Утки не тонут. Убитые, они плавают на поверхности воды.
– Неужели?
– Да.
– В таком случае тот факт, что тот утенок подвергся
воздействию газа, отнюдь не объясняет, почему он вдруг начал тонуть, –
сказал Мейсон. – По всей вероятности, офицер имел в виду что-то другое…
Визерспун только сейчас сообразил, в какую его заманили
ловушку, он заерзал в кресле, очевидно намереваясь подняться. Его лицо налилось
кровью.
– Черт побери, Мейсон! – начал было он, но тут же
взял себя в руки.
– Конечно, – с утрированной вежливостью продолжал Мейсон, –
я всего лишь… пытался обрисовать вам положение, в котором вы оказались.
Довольно неприятное, я бы сказал, положение. Вы заявили, что это ваш утенок.
Вне сомнения, тем самым вы направили полицию по следу молодого человека,
мистера Эйдамса, не так ли?
– Ну, я сказал им про утенка и про то, что он находился
у Эйдамса. Выводы они и сами сделают… Эйдамс, вне всякого сомнения, приходил к
Милтеру, ну а Милтер вполне мог готовить горячий ром с маслом для того, чтобы
угостить его.
Мейсон печально покачал головой:
– Очень скверно, что вы натравили полицию на Эйдамса.
Она вознамерится арестовать его по обвинению в убийстве, и утенок тут ни при
чем. Кстати, утенок сказал, простите, офицер сказал, что птица утонула.
Бедняжка! Можно предположить, что утенок сильно привязался к Эйдамсу, так что,
когда тот ушел, оставив его в аквариуме у Милтера, утенок решил с горя
утопиться. И лишь шумиха, поднятая в связи с обнаружением тела Милтера,
заставила его переменить намерение. Он понял, что в конце концов жизнь совсем не
такая плохая штука! Он…
– Прекратите! – завопил Визерспун. – Мне
наплевать на нашу с вами прежнюю договоренность. Я не намерен разрешать вам
глумиться надо мной, как будто бы я… я…
Мейсон сделал глубокую затяжку и объявил:
– Это всего лишь цветочки по сравнению с теми ягодками,
которые по вашей же милости ждут вас впереди. Хороший защитник разделает вас
под орех в присутствии присяжных. Если в воде и правда была какая-то примесь,
из-за которой утенок не мог плавать, то он бы и утонул. Потом, очевидно, утенок
передумал… Согласитесь, это нелепо. Так что адвокат, который будет заниматься
этим делом, доставит вам массу неприятных минут.
– Слава богу, у нас нет таких адвокатов, – сердито
парировал Визерспун, – а что касается меня, то я пользуюсь в этих местах достаточно
большим влиянием. Когда я заявлю, что это мой утенок, никто в этом не
усомнится. Так что никакого перекрестного допроса вообще не будет.
– А когда офицер заявит, что утенок не утонул, здешние
адвокаты тоже не усомнятся в его, то есть в ваших словах?
